В промозглой кухне старой «хрущёвки» на окраине Екатеринбурга Зоя Семёновна сидела, сжав в пальцах потёртую чашку.
Чай давно остыл, но рука так и не поднялась, чтобы вылить его.
Глаза её, острые и колючие, уставились в окно, за которым невестка Лариса аккуратно укладывала коробки в багажник потрёпанной «Лады».
Внучка Даша стояла рядом, почти не дыша, уткнувшись в телефон, словно искала в нём спасение от всего происходящего.
Сквозняк дул из неплотно закрытого окна, заставляя шевелиться штору и пронизывая комнату холодом, который не согнать никакими батареями.
И чем сильнее бил ветер, тем плотнее сжималось сердце Зои.
— Избавились наконец, — прошипела она, наблюдая, как Лариса захлопнула дверцу. — Не жизнь, а мыльная опера. Хорошо, что эта змея исчезает из жизни моего Витюши.
Она тряхнула скатерть, стряхивая крошки и удовлетворённо усмехнулась. Лариса всегда была чужая — самоуверенная, нахальная, не того поля ягода. А теперь развод подписан.
Всё, финиш. Казалось бы, торжествуй. Но Виктор трубку брать перестал. Ни на СМС, ни на звонки — тишина.
Только гудки, холодные и безразличные, как снег на могильной плите.
Зоя метнула телефон на диван:
— Да как он смеет?! Всю себя положила ради него! А он…
На следующий день она поехала к нему. Дверь открыл Виктор. Небритый, с потухшим взглядом, будто жизнь в нём выжгли. Он даже не предложил пройти.
— Мам, чего ты пришла? — спросил он, сдержанно, но холодно.
Зоя оцепенела. Столько лет стараний — и вот, её встречают как назойливую соседку.
…Опять она сидела на кухне. За окном грузили последние коробки. Виктор стоял, ссутулившись, рядом. Лариса дернулась к двери, Даша шла за ней, почти не оглядываясь. Зоя отворила форточку и закричала:
— Витек! Смотри, как радуется, что сваливает! Только и ждала, чтобы твои деньги унести!