— Мам, не надо, — тихо, но глухо отозвался сын. — Это я подал на развод.
Зоя вздрогнула, как от пощёчины.
— Что ты такое несёшь?! Она тебя использовала! Ты ничего не понимаешь!
Виктор промолчал. Он знал: спорить бессмысленно. Мать уже давно жила в своей реальности, где она героиня, а все остальные — помеха.
Прошли недели. Потом — месяцы. Виктор появлялся всё реже. Заходил, оставался на пятнадцать минут. Говорил мало. Не ел. Смотрел в пол.
Однажды он всё-таки заговорил:
— Мам, ты счастлива? Ларисы нет. Я один. Даша не хочет со мной разговаривать. Это то, чего ты хотела?
Зоя побелела. Ложка выпала из рук.
— Я спасала тебя! — закричала она, но голос звучал неуверенно. — Она бы тебя сожрала! Разве ты не видишь?..
— А может, ты и меня съела, — тихо сказал Виктор. — Только не сразу, а по кусочку. Сначала Лариса ушла, теперь Даша. Остался я. Но и меня уже почти нет.
С тех пор он почти не приходил.
Лариса же, как ни странно, расцвела. Сменила причёску, устроилась на новую работу, даже начала петь, готовя ужин. В квартире звучал смех, Даша снова училась хорошо, они ездили на пикники.
Там, на берегу Исети, ветер был свежий, но не злобный — он играл с волосами, а не царапал кожу. Но отца в этих выездах больше не было. Когда он звонил, Даша сбрасывала. Один раз сказала:
— Ты выбрал бабку, не нас. Живи теперь с ней.
Слова были как гвозди, вбитые в грудь. Виктор хотел объяснить, но… поздно.
А Зоя чувствовала тревогу. Сначала тихую, как скрип половиц, а потом всё громче. Подруги стали избегать её — та самая Валька, с которой они осуждали Ларису за «наглость», теперь уходила, едва завидев Зою.