— Не стоит преувеличивать. Это же твоя мама.
— И что из этого? — её голос стал тише, но приобрёл резкость. — Мама не та, кто распоряжается моей жизнью. Не хозяйка этой квартиры. Не женщина, за которую ты решил жениться. И уж точно не та, кто вправе указывать мне, где и с кем жить. Он начал ходить по комнате взад-вперёд, словно искал опору для своих слов.
— Просто прояви больше гибкости, Анна. Это ведь ненадолго. Ольге нужно было место, мама предложила квартиру, а я согласился… Ты же не откажешься помочь другим?
Анна посмотрела на него с непониманием.
— Помощь — это когда я сама выбираю, что могу и хочу сделать. А не когда за моей спиной раздают мои ключи, вещи и жильё, словно я — какая-то ненужная вещь. И, кстати, когда ты собирался мне об этом рассказать? После свадьбы? Когда я вернусь из ЗАГСа и увижу Ольгу с чемоданами в прихожей? Он опустил взгляд и замолчал.
Затянулась тишина.
— Значит, ты правда не собираешься переезжать? — наконец спросил он.
— Нет, Игорь. И, честно говоря, теперь я сомневаюсь, что хочу выходить за тебя замуж. Он резко поднял глаза.
— Что?
— Ты не просто не защитил меня. Ты даже не сочёл нужным поговорить со мной. Ты решил всё сам — или с мамой. Но не со мной. Если сейчас, на пороге брака, ты позволяешь матери управлять твоей жизнью, то что будет дальше? Кто будет принимать решения о том, когда нам рожать детей? Где им учиться? Сколько я смогу работать?
Он опустился на край дивана, закрыв лицо руками.
— Я не хотел всего этого. Просто хотел сделать так, чтобы всем было удобно…
— Удобно? — спросила Анна. — А мне удобно? Мне комфортно, что в моём доме кто-то рыщет по полкам? Что меня выставляют, словно ненужную мебель, из-за чьих-то проблем с жильём? Мне приятно, что мой будущий муж молчит, когда я в панике набираю его номер? Он молчал.
В квартире снова воцарилась тишина — та самая тревожная, в которой не осталось доверия.
— Так что ты предлагаешь? — тихо спросил он, не поднимая глаз.
— Предлагаю хорошо всё обдумать, Игорь. Если ты хочешь, чтобы у нас была семья, ты должен понять: семья — это мы вместе. Не ты и мама. Не ты и Ольга. Не ты и «удобно всем». Если ты не готов стать самостоятельным, то нам не по пути.
Он сидел неподвижно. Затем медленно кивнул, встал и подошёл к двери.
— Мне нужно время, чтобы всё обдумать, — спокойно сказал он уже на пороге.
— Подумай. Но не слишком долго.
Он вышел. В тот же вечер Анна сидела на подоконнике с чашкой чая и смотрела на улицу. Кременчуг жил своей обычной жизнью. Дети катались на самокатах, пожилая пара кормила голубей, молодая женщина гуляла с коляской. Всё было привычно и спокойно.
Её квартира снова наполнилась тишиной — своей, без посторонних вторжений, чужих вещей и чужих решений.
Телефон зазвонил — пришло сообщение от Игоря.
«Прости. Ты была права. Мне нужно разобраться в себе. Я не имею права распоряжаться тем, что принадлежит тебе. Если решишь, что мы вместе, я готов начать всё с нуля — честно, без давления, без мамы. Только мы вдвоём.»
Анна долго смотрела на экран, не торопясь отвечать.
Потому что впервые за долгое время она не ощущала страха, паники или сомнений.
Была лишь уверенность: с ней нельзя обращаться как с мебелью — ни одной свекрови, ни одному жениху, ни при каких обстоятельствах.
И это уже была победа.
Прошла неделя.
Свадьба назначалась на субботу. Ресторан был оплачен, платье висело в шкафу, гости начали подтверждать своё участие. Но в её квартире не было ни предсвадебной суеты, ни звонких разговоров с подругами — лишь тишина, в которой она пыталась разобраться в себе и в нём.
Игорь не появлялся.
После его сообщения о том, что он готов «начать всё заново», она не отвечала. Не из-за злости — нет. Ей требовалось больше, чем слова из кратких сообщений между рабочими совещаниями. Ей хотелось увидеть действия.
Однако однажды он всё же пришёл.
В пятницу, за день до свадьбы.