Сам того не замечая, Тамара Ивановна всю жизнь разделяла своих детей на того, кого она искренне любила, и того, кого просто воспитывала без особого тепла.
Так получилось, что её старший сын Дмитрий с самого рождения полностью завоевал её сердце. Для неё он был совершенным — будь то когда он тихо лепетал в своей кроватке, перебирая крошечными пальчиками, или когда, крепко прижав к себе плюшевого мишку, впервые неуверенно шагал по квартире.
Даже в те моменты, когда подростком он возвращался домой за полночь с запахом табака и алкоголя, впитавшимся в новую куртку, на которую Тамара Ивановна потратила едва ли не половину своей зарплаты.
— У него просто сложный этап в жизни, — объясняла она мужу Алексею, пока тот, сжав зубы, молча всё слушал. — Все мальчики через это проходят.
— Нина, ему тринадцать, а он уже курит и пьёт. Сегодня — сигареты, а завтра что? — горячился Алексей. — Ты его совсем избаловала.
— А ты умеешь только ругать! — сразу же вспыхивала Тамара Ивановна. — Если бы ты больше времени уделял сыну вместо своей скучной работы, может, всё было бы иначе!
Маленькая Ольга, привыкшая к таким ссорам, забивалась в угол дивана с книжкой, пытаясь раствориться в тени и не привлекать к себе внимание. В свои десять лет она уже знала, что в такие моменты лучше не попадаться на глаза родителям.
Мама могла внезапно переключить гнев на неё: «А что ты здесь сидишь? Иди в свою комнату! И не забудь уроки сделать к завтрашнему дню!»
Хотя уроки были всегда выполнены ещё днём — Ольга понимала, что её оценки никогда не станут предметом гордости родителей, но плохие отметки могли вызвать ещё большие проблемы.
Когда Ольга исполнилось четыре, а Дмитрию было семь, их отец погиб в автокатастрофе. Он выехал на встречную полосу, пытаясь избежать столкновения с неожиданно выехавшим из-за поворота автомобилем. Тамара Ивановна осталась одна с двумя детьми на руках.
— Теперь ты мой главный мужчина, — шептала она Дмитрию, нежно обнимая его после похорон. — Ты должен заботиться о нас с Ольгой, понял?
Дмитрий серьёзно кивал и гладил мать по голове. Рядом стояла Ольга, вцепившись в подол чёрного платья матери, сдерживая слёзы и не понимая, почему папа больше не вернётся.
Её никто не замечал. Она была словно тенью — видимой, но лишённой собственного голоса. В ту ночь, лёжа в кровати, она впервые ощутила болезненную пустоту внутри — чувство полного одиночества, хотя в соседней комнате спали двое самых близких ей людей.
В школе Ольга держалась особняком. Не потому, что её не принимали в компании, а потому, что сама научилась оставаться незаметной, сливаться с окружением, не вызывая лишнего внимания.
Одноклассники считали её немного странной, но не обижали. Учителя хвалили за старательность, но никогда особо не выделяли.
— Ольга, опять весь день засела с книгой? — с недовольством говорила мать, застигнув её за чтением. — Пошла бы погулять, как нормальные дети. Вон, Димка с ребятами футбол гоняет, а ты всё в своих мечтах.
Ольга без слов закрывала книгу и выходила во двор, устраиваясь на скамейке в стороне от шумного веселья, продолжая читать, украдкой посматривая на играющих сверстников. Она давно поняла — проще согласиться с мамой, чем пытаться что-то доказывать.
Дмитрий же рос шумным и напористым ребёнком. Он умел покорять взрослых, быстро заводил друзей и, казалось, всегда добивался своего. В двенадцать лет он заявил, что хочет заниматься футболом в престижной спортивной школе.
Эта школа была платной, а Тамара Ивановна, работающая на двух работах, чтобы свести концы с концами, не могла позволить такую роскошь.
— Димка, давай выберем секцию попроще, — деликатно предлагала она. — В районе тоже есть футбольная команда.
— Ты ничего не понимаешь! — вспылил Дмитрий, бросая чашку на пол. — Там тренер из премьер-лиги! Он сделает из меня профессионала! А ты хочешь, чтобы я играл с дворовыми ребятами?
Осколки чашки разлетелись по кухне. Ольга, занимавшаяся уроками, вздрогнула, но не подняла головы.
— Ладно, сынок, — спешила Тамара Ивановна собирать осколки. — Мы что-нибудь придумаем. Может, я возьму дополнительные смены в больнице…
В тот вечер Ольга услышала, как мать звонила в музыкальную школу и отказывалась от места, которое наконец освободилось для неё.
Три года девочка ожидала этот шанс — с тех пор, как случайно побывала на концерте фортепианной музыки и была очарована звуками огромного чёрного инструмента. Три года она не уставала уговаривать маму записать её на уроки.
— Прости, Оленька, — сказала Тамара Ивановна во время ужина, не поднимая глаз на дочь. — С музыкой придётся повременить. Дмитрию сейчас крайне важно попасть в эту футбольную секцию, пока есть возможность. Ты же понимаешь?
Ольга кивнула, чувствуя, как внутри что-то обрывается. Она всё понимала. Всегда понимала.
Дмитрий провёл в футбольной секции полгода, и затем ему надоело. Следующим хобби стал скейтборд. Потом гитара. Потом компьютерные игры.
Ничто в его жизни не задерживалось надолго. Но каждое новое увлечение требовало денег — на экипировку, инструменты, игровую приставку. И Тамара Ивановна всегда находила средства, отказывая себе и Ольге в необходимом.
Ольга росла тихой девочкой. Старательно училась, не доставляла проблем и редко просила что-то для себя. Казалось, она с детства усвоила негласное правило семьи: всё лучшее достаётся Дмитрию.
Новые джинсы, велосипед, позже компьютер и мотоцикл — всё это он получал без лишних вопросов. А Ольге доставались его подержанные вещи, перешитые школьные платья и изношенные ботинки.
— Мам, можно мне тоже новое пальто? — однажды спросила двенадцатилетняя Ольга, рассматривая себя в зеркале в старом пальто, перешитом из материнского. — В классе уже все смеются, что я выгляжу как бабушка.
Это была редкая просьба. Обычно она мирилась с тем, что давали, но в этот раз не выдержала. Накануне одноклассницы шептались за спиной, хихикая и указывая пальцами на её устаревшую одежду.
— Не выдумывай, оно отлично смотрится, — ответила мать, перебирая чеки. — Да и сейчас у нас нет лишних денег. Дмитрию нужны средства на боксёров, помнишь?
Через неделю Дмитрий ходил в новых кроссовках. Ольга промолчала. Только в тот вечер в её дневнике появилась запись: «Кажется, мама меня не любит. Интересно, что я сделала не так?»
В тринадцать лет Ольга случайно подслушала разговор матери с соседкой.
— Димка — точная копия отца, — гордо говорила Тамара Ивановна. — Такой же статный, с синими глазами и улыбкой… Вижу в нём Сергея в молодости.
— А Ольга? — спросила соседка. — На кого она похожа?
Тамара Ивановна как-то неловко замялась.
— Наверно, на мою свекровь. Та тоже была такой… неприметной.
Слово «неприметная» глубоко запало в память Ольги, как клеймо. Тем вечером она долго смотрела в зеркало — невысокая, худенькая, с тёмно-русыми волосами и серыми глазами. Скромная внешность, простая одежда. Неприметная. Невидимая. Такая, мимо которой проходят, не замечая.
Школьные годы для Ольги проходили в тени брата. Если она приносила пятёрки, это считалось обычным делом. Если Дмитрий получал тройку, мать ликовала, словно он выиграл олимпиаду:
— Видишь, у него есть потенциал! Просто ему скучно на уроках, он слишком умён для школьной программы.
В пятнадцать лет Ольга стала подрабатывать. Сначала раздавала листовки после школы, потом устроилась помощницей продавца в книжный магазин.
Деньги были маленькие, но свои. Она складывала их в жестяную банку из-под печенья и прятала под полом в своей комнате.
— Зачем тебе работать? — удивилась мать, узнав об этом. — Тебе нужно учиться, а не зарабатывать деньги.
— Хочу иметь собственные карманные деньги, — пожала плечами Ольга.
— Я же даю тебе на карман.
— Двести гривен в неделю, мама. Этого даже на проезд не хватает.
— А что тебе ещё нужно? — удивлялась Тамара Ивановна. — Ты ведь никуда не ходишь, не встречаешься с друзьями.
«Потому что у меня нет денег на это», — хотела ответить Ольга, но промолчала. Бессмысленно объяснять очевидное тому, кто не желает слушать.
А через месяц Дмитрий разбил мотоцикл, который мать купила ему на шестнадцатилетие, продав золотые серьги бабушки — единственное ценное наследство у неё оставшееся. Он отделался синяками и царапинами, но мотоцикл был полностью разрушен.
— Ничего, сынок, — утешала Тамара Ивановна, обрабатывая раны. — Главное, что ты жив. Мотоцикл — вещь поправимая.
Ольга стояла в дверях, наблюдая эту сцену, и в глубине души чувствовала странное холодное спокойствие. В этот момент она осознала, что уже не будет ждать материнской любви и справедливости. Она сама построит свою жизнь.
Когда Дмитрий окончил школу с несколькими двойками в аттестате, Тамара Ивановна с гордостью сообщала родственникам:
— Мой сын поступает в институт! Он такой целеустремлённый.
Для того чтобы оплатить обучение Дмитрия в коммерческом институте, Тамара Ивановна продала дачный участок, оставшийся ей от родителей.
Этот небольшой кусочек земли с покосившимся домиком был последней семейной реликвией и местом, где Ольга любила проводить летние дни, забираясь с книгой на чердак, где пахло сухой травой и старым деревом.
Тем временем Ольга, получившая золотую медаль, услышала от матери лишь:
— Теперь нужно думать, куда поступать. Только выбирай что-то недорогое — у нас нет денег на платное обучение. Нужно помочь Дмитрию.
В тот вечер, закрывшись в ванной, Ольга долго смотрела на своё отражение в запотевшем зеркале. Тонкие черты лица, тёмно-русые волосы и глубокие серые глаза — точное сходство с отцом.
Может, поэтому мать не могла смотреть на неё без внутреннего содрогания — она слишком напоминала о погибшем муже.
— Ничего, — прошептала Ольга своему отражению. — Я справлюсь сама.
И справлялась. Поступить в педагогический институт, получать повышенную стипендию, подрабатывать репетитором и официанткой. Домой приезжала редко — там её всё равно никто не ждал.
В институте Ольга впервые почувствовала себя на своём месте. Здесь ценили её ум, трудолюбие и умение ясно излагать мысли.
Преподаватели отмечали её работы, студенты обращались за помощью. Впервые она была не тенью, а человеком с именем и лицом.
— Знаешь, Смирнова, — однажды сказал декан факультета, возвращая курсовую работу с отличной оценкой, — из тебя выйдет не просто хороший педагог. Ты можешь стать выдающимся учёным. У тебя есть то, что не купить ни за какие деньги — аналитический ум и усердие.
Эти слова согревали её сильнее, чем все редкие похвалы матери. Ольга начала писать научные статьи, участвовать в конференциях, стала старостой группы. Её уважали и с ней считались.
В двадцать два года, на последнем курсе института, она встретила Михаила — аспиранта факультета международных отношений.
Высокий, остроумный, с кучей вьющихся тёмных волос и тёплой улыбкой, он сразу привлёк её внимание. А когда на третьем свидании процитировал наизусть её любимое стихотворение Ахматовой, Ольга поняла, что влюбилась.
Их роман был ярким, но недолгим. Через полгода Михаил получил грант на учёбу в Киеве.
— Поедешь со мной? — предложил он, держась за её руки в небольшом кафе, где они встречались. — Там есть программы для иностранных студентов, ты можешь продолжить учёбу.
Ольга смотрела в его глаза и видела будущее — светлая квартира, путешествия, интересная работа, возможно, дети… Но что-то внутри мешало сказать «да».
Холодный внутренний голос шептал: «Ты никому не нужна. Он скоро поймёт, какая ты на самом деле незаметная, и уйдёт. Лучше уйди сама, чтобы не было больно».
— Я не могу, Михаил, — отвела взгляд. — У меня здесь мама, брат…
Это была ложь. Ни мать, ни брат давно не нуждались в ней. Она просто не могла поверить, что заслуживает счастья.
Михаил уехал, а Ольга окунулась в работу. Устроилась учителем русского языка и литературы в школу, параллельно готовила кандидатскую диссертацию. Жила в маленькой съёмной квартире на окраине, бережливо экономя.
Мать звонила раз в месяц — чаще всего с просьбой о деньгах для Дмитрия, который постоянно попадал в неприятности — штрафы, долги перед «товарищами», срочные поиски работы.
— Олечка, ты же понимаешь, сейчас у него тяжёлый период, — говорила Тамара Ивановна с заискивающим тоном, который появлялся только тогда, когда требовалась помощь. — Если бы папа был жив…
Эту фразу она всегда завершала разговор — отец стал тем козырем, который Тамара Ивановна использовала, когда все другие аргументы исчерпывались. Ольга молча переводила деньги и возвращалась к своим делам, отгораживаясь от семейных драм работой.
В двадцать пять Ольга уже была заместителем директора престижной гимназии.
К тридцати годам защитила кандидатскую диссертацию и возглавила частную школу с углублённым изучением иностранных языков. Коллеги ценили её, ученики уважали, зовут на конференции.
Она приобрела небольшую, но уютную двухкомнатную квартиру в хорошем районе, начала путешествовать — сначала по Украине, потом по Европе. Внешне её жизнь выглядела успешной и насыщенной. Но внутри оставалась та же пустота, то же ощущение одиночества, что и в детстве.
Дмитрий после института сменил множество работ, нигде не задерживаясь дольше года. То маленькая зарплата, то придирчивый начальник, то неудобный график. Тамара Ивановна постоянно подкидывала ему деньги из своей пенсии, отказывая себе во всём необходимом.
Когда ей исполнилось шестьдесят, врачи поставили диагноз — артроз коленных суставов. Требовалась дорогая операция. Тамара Ивановна позвонила Ольге:
— Оленька, мне неудобно просить, но… операция стоит дорого, а у меня только пенсия…
— Сколько нужно, мам? — спросила Ольга, открывая банковское приложение.
— Триста тысяч, милая. Но если у тебя таких денег нет, я пойму…
— Я переведу, — твёрдо ответила Ольга. — Не переживай.
Она оплатила операцию, реабилитацию, купила матери ортопедический матрас и новый холодильник вместо старого, который шумел как трактор. Ежемесячно отправляла деньги на лекарства. Навещала раз в месяц, привозя продукты и необходимые вещи.
При встречах Тамара Ивановна скромно благодарила дочь и сразу же начинала рассказывать о тяжелой судьбе Дмитрия — как ему плохо, как не везёт, как требуется помощь.