— У меня есть план, — произнёс он. — Мы реализуем твою кондитерскую, возьмём часть выручки и купим маме до…
— То есть — всё сначала? — переспросила я.
Он кивнул, словно предлагал сменить шампунь.
Я извлекла из ящика свидетельство о регистрации ИП и положила его рядом.
— Видишь?
Он снова кивнул.
— Внимательно смотри. Это я. Это мои деньги. Мой труд. Мои руки. Я не намерена продавать. Ни за что.
— Значит, ты выбираешь работу вместо семьи?
Я встретила его взгляд.
— Нет. Я выбираю уважение. К самой себе.
Он поднялся. Направился к двери. В этот момент из комнаты вышла его мать. Стояла молча, затем произнесла:
— Видела я таких. Всё у них бизнес и карьера. А потом — у разбитого корыта. И одна. Никому не нужная.
Я повернулась к ней:
— Лучше быть одной, чем постоянно обязанной.
Дверь захлопнулась.
Я вновь села за стол.
И только тогда осознала, что конфликт не просто созрел. Он уже вырвался из банки и бродит по квартире, словно дрожжи в тёплом месте.
— Почему ты сегодня утром в кафе не появилась? — Наташа, помощница Ольги, буквально вылетела из двери, заметив хозяйку. — Тут такое творилось! Пришёл какой-то мужчина и сказал: «Это помещение скоро освободят». Представляешь?
Ольга сняла солнцезащитные очки. Глаза были красными, но губы сжаты в привычную деловую линию.
— Что значит «освободят»? Он с документами был? Кто он вообще?
— Не знаю! — Наташа развела руками. — Я ему сказала: «Уходите, сейчас позову владельцев». А он усмехнулся: «Позовите. Им уже всё объяснили». И ушёл. Как будто знал, что ты в курсе.
Ольга застыла. Плечи напряглись. Она молча обошла стойку, проверила, на месте ли документы аренды, потом достала телефон.
— Ладно. Сейчас я кое-кому позвоню, — пробормотала она и направилась в подсобку, закрывая за собой дверь.
Игорь не брал трубку. Ни с первого, ни с пятого раза. Потом сбросил звонок. В восемь утра. Значит, не на рыбалке, не на собеседовании, а, вероятно, дома. Валяется. Или — хуже — у мамы, опять обмениваются мыслями.
В животе неприятно заскребло.
Дома пахло тушёной капустой и стиральным порошком. Стиральная машина гудела в ванной, а Тамара Сергеевна сидела на кухне в халате в цветочек, с планшетом на коленях и бутербродом с колбасой во рту.
— Ах, пришла! — пожала она плечами. — Я думала, ты теперь ночуешь в своей булочной.
— Кондитерской, — спокойно ответила Ольга, — и да, там, в отличие от этого дома, действительно работают.
— Я тоже работала, между прочим! — Тамара Сергеевна сердито ткнула планшет в сторону. — Потом детей растила. И внуков. А ты всё меряешь пироженками. Вот и дожила: муж без работы, а ты продолжаешь крутить торты!
Ольга прошла мимо неё, не ответив, и зашла в комнату. Игорь лежал на диване, закинув ногу на спинку. Телефон в руке, на экране какой-то ролик. Он смеялся.
— Почему ты сказал арендаторам, что мы съезжаем?
Он оторвался от телефона и притворно потянулся.
— А, это… Мама звонила. Сказала, что появилась возможность купить домик в Курортном. Надо быстро решить, пока не ушёл. Я просто съездил, уточнил.
— Уточнил? — Ольга села на край дивана. — Ты начал обсуждать продажу моей кондитерской, не спросив меня?
Игорь замялся. Засунул телефон под подушку и встал.
— Ну что ты сразу раздражаешься? Это всего лишь идея! Там море, тепло, для мамы — то, что надо.
— А я? Кто обо мне подумал?
Он вздохнул.
— Ольга, ну что ты как ребёнок. У тебя всё получится. Если захочешь — ещё одну откроешь. Деньги ведь будут.
— Ты с ума сошёл, — тихо произнесла она. — Я пять лет здесь. Люди идут ко мне, а не в новое здание с нуля. Аренду выбила по льготе, ремонт делала ночами. А ты просто хочешь продать это, чтобы купить маме дачу?!
Он вспылил:
— Это не просто «дача», Ольга! Это — решение! У нас долги, квартира в ипотеке. У тебя — доход. У меня — мама. Она уже не молодая! Она хочет тишины, нормальной жизни у моря! Она тебя как родную считает, а ты — как чужую!
— Я ей чужая. Очень чужая, Игорь. И тебе, видимо, тоже.
Он схватил пульт и выключил телевизор с такой силой, что чуть не сломал кнопку.
— Слушай, хватит уже! У тебя бизнес, у неё давление! Ты постоянно думаешь только о себе! Ты не слышишь ни меня, ни её!
Ольга встала.
— Я слышу. Слышу, что вы оба пытаетесь залезть в мою жизнь, отрезать от неё всё, что мне дорого, и сдать в аренду. А я, видишь ли, должна радостно махать флажком и варить вам борщ.