Вечером, находясь в коридоре, он натягивал рубашку перед зеркалом. Она стояла у двери, прижимая к груди крупный свёрток.
— Сколько можно за тобой таскать хозяйство? Даже нормально с людьми поговорить не умеешь, — бросил он между делом, проверяя манжеты.
— Я не мешаю. Просто живу здесь.
Он промолчал. Входная дверь с грохотом захлопнулась.
Позже в квартиру снова заглянул Павел. Он зашёл на кухню и поставил на стол пакет с яблоками.
— Сергей дома?
— Нет, ушёл. Как обычно, на вечернюю встречу, — ответила Ольга, не оборачиваясь.
— Понятно. Я тоже зашёл на минутку по пути. Хотел кое-что спросить. Не будешь против, если немного посижу?
Ольга кивнула. Молча достала кружки и включила чайник.
— Он опять на встрече, да?
Она медленно кивнула.
— Да. С друзьями.
Павел глубоко вздохнул.
— Он изменился. Я не понимаю, что с ним происходит. И с тобой он словно… не человек, а судья.
Ольга опустила взгляд. Он смотрел прямо, словно испытывая её на прочность.
— Я понимаю, вы семья и всё такое. Но, Ольга, ты не вещь. Кажется, он это забыл. Мне стыдно за него.
Ольга не ответила, обсуждать испарившиеся отношения ей было уже неинтересно.
Павел задержался ненадолго, выпил чай и поспешил по делам.
Поздним вечером Сергея не было дома. Ольга долго думала, колебалась, но ситуация становилась невыносимой. Она вытащила чемодан из шкафа и судорожно начала собирать самое необходимое. Многое не помещалось — пришлось добавить ещё пару пакетов.
— Всё, — прошептала она, — нужно немного отдохнуть. До утра.
Утром Ольга быстро позавтракала. Сергей так и не появился. Решение уехать становилось всё более твёрдым.
Как только Ольга вышла из кухни, раздался звонок в дверь. Она вздрогнула, поставила кружку на подоконник и пошла открывать. На пороге стояла пожилая женщина в пальто — мать Сергея. Ольга кивнула:
— Здравствуйте, Надежда Ивановна.
— Привет, Ольга, — ответила та. — А где Сергей?
Ольга отступила в сторону, не приглашая войти, но и не закрывая дверь. Женщина вошла и, заметив чемодан с пакетами у стены, застыла.
Ольга не сняла пальто и не сдвинулась с места, лишь крепче сжала в руке ремень чемодана.
— Ты что, уходишь? — в растерянности спросила она, глядя на чемодан.
Ольга смотрела прямо, без страха и слов.
— Да, Надежда Ивановна, я уезжаю. К сестре. На время. Здесь я больше не могу находиться.
— Всё-таки не выдержала… Я так и думала. Сама через это проходила. Он изменился, да. Но я молчала. Думала, ты его удержишь. А ты — ты держалась до последнего. Я это вижу.
Ольга сглотнула и едва слышно ответила:
— Пусть теперь ваш сын живёт сам с собой. Мне больше нечего ему отдавать.
Мать опустила глаза и долго молчала.
— Не обижайся. Я всегда хорошо к тебе относилась. Но прошу: не руби с плеча. Отдохни. Может, у вас всё наладится.
Ольга молчала. Взяв чемодан, проверила молнию и прислушалась к звукам за дверью. Было тихо. Очень тихо.
Когда Надежда Ивановна ушла, Ольга долго стояла у двери. В квартире царила тишина. Чемодан стоял собранный, пакеты рядом. Она накинула куртку, сунула телефон в карман и вышла на этаж.
Поднялась на один пролет выше. Постучала. Через мгновение Тамара Сергеевна открыла — в халате с пледом на плечах.
— Ой, Олюш, что-то случилось?
Ольга улыбнулась устало.
— Я уезжаю. Хотела просто попрощаться.
Тамара на мгновение замерла, потом широко распахнула дверь:
— Заходи. Пусть хоть на минуту. Я уже чайник поставила.
Ольга прошла на кухню, села за стол. Тамара наливала чай и положила перед ней печенье.