Анна долго сидела в безмолвии.
⸻
Часть VII: Возвращение, которого не ожидали
Она ехала в автобусе, прижавшись к стеклу. В окне мелькали унылые дома и редкие прохожие. Ракитное, куда переехала мать, располагалось в двух часах езды от города. Максим прислал адрес.
Анна не знала, чего ожидать. Упрёков? Покаяния? Пустоты?
Когда она постучалась в калитку, дверь открыл Максим. Он выглядел взрослее — под глазами появились тени, волосы стали короче, взгляд — более серьёзным.
— Привет, — произнёс он просто.
— Привет.
Он на мгновение обнял её. Без слов.
Дом был старым и скрипучим. В комнате, где лежала мать, ощущался запах лекарств и чего-то кислого.
Анна вошла. Мать спала. Осунувшаяся, с тряпичной косынкой, словно чужая. На столике стояли стакан воды, таблетки и засохшая роза.
Когда глаза Тамары Сергеевны приоткрылись, она не сразу поняла, кто перед ней.
— Анна?.. — прошептала она.
Дочь молча села рядом. Просто сидела. Мать долго смотрела на неё, затем заплакала. Слёзы текли беззвучно и мелко.
— Прости меня, — прошептала Тамара. — Я всё испортила. Я ведь даже не помню, когда в последний раз по-настоящему тебя обняла…
— Это уже неважно, мама, — тихо ответила Анна. — Я приехала.
⸻
Часть VIII: Последний месяц
Она осталась. Сначала всего на пару недель — так решила. Однако неделя превратилась в две, а затем в месяц.
Мать стремительно угасала. Болезнь лишала сил. Бывали дни, когда Тамара не могла даже произнести слово. И всё чаще, засыпая, она сжимала руку Анны — словно боялась остаться одна.
Анна не осуждала. Но и не ставила упрёков. Просто находилась рядом. Молчание стало между ними новой формой любви. Или хотя бы — взаимопонимания.
Максим поддерживал. Приезжал на выходные, приносил лекарства, готовил.
— Знаешь, — однажды сказал он, — если бы не ты, у меня не было бы ни детства, ни тепла. Я помню, как ты читала мне сказки, кормила, защищала от Виктора.
— Я просто была рядом. Не из желания, а потому что иначе не могла.
— Но всё равно — ты была для меня мамой. Настоящей.
Она не ответила. Лишь улыбнулась.
⸻
Часть IX: Послесловие
Весна уступила место лету.
В один из майских вечеров мать не проснулась.
Похороны прошли скромно. На них пришли лишь Максим, Анна, двоюродная сестра и два пожилых соседа.
После прощания Анна осталась одна у дома. Сидела на крыльце, наблюдая, как ветер колышет траву.
В руках — маленькая коробочка, найденная среди маминого имущества. Внутри — старое письмо. Невысказанное. Адресованное ей. Написанное неровным почерком:
“Если ты читаешь это — значит, меня уже нет.
Я никогда не умела просить прощения. Всегда гордилась там, где следовало просто обнять.
Прости меня, если сможешь.
Я тебя всё-таки любила. Просто по-глупому. По-неумелому.
— Мама.”
Анна закрыла глаза. Глубоко вдохнула.
«Не всегда нужно понимать, чтобы простить. Но, возможно, надо простить, чтобы окончательно отпустить.»
Она поднялась, отряхнула ладони от пыли и направилась к дороге. Её ждал город. Новая глава. Без долгов. Без боли. С тихим осознанием: она выдержала.
Часть X: Слово “всё”
Анна вернулась в город в конце мая. Границы между сезонами стерлись — день начинался ярко, но к вечеру налетал ветер, гонящий пыль по асфальту, словно сам воздух не знал, чего хочет.
Она открыла дверь своей квартиры и на миг замерла. Тишина, свежий запах — всё на месте, всё как прежде. Только внутри что-то сдвинулось.
Она поставила сумку, прошла вглубь и присела на диван. Почувствовала: будто не просто вернулась домой, а вынырнула из сна. Из тяжёлого, вязкого сна, в котором снова была дочерью, няней, женщиной с непрошенной виной за чужую жизнь.
«Всё прошло. Всё закончилось. Или… началось?»
Телефон издал короткий сигнал. Сообщение от Максима:
“Я оформил документы. Мама завещала тебе ту райскую избушку. Она всё-таки думала о тебе, несмотря ни на что.”
“Как ты?”
Она не сразу ответила. Написала лишь:
“Я — живу. Наверное, впервые по-настоящему.”
⸻