Документ согревал ей душу, внушая ощущение полного контроля над происходящим. Теперь она могла спокойно наблюдать за мамой и ее радостью со стороны, не вмешиваясь.
Прошло несколько лет.
Тамара звонила маме по праздникам, изредка навещала ее, вела учтивые разговоры с Владимиром.
Она замечала, как мама расцвела, как исчезли морщинки у глаз, как та с улыбкой рассказывала о своих новых увлечениях — садоводстве и скандинавской ходьбе.
Вскоре мама и Владимир заявили, что собираются продать обе свои квартиры — мамину и его однокомнатную на другом конце города — чтобы приобрести небольшой, но комфортабельный домик в пригороде.
— Представляешь, он все-таки уговорил ее! — фыркала Тамара, жалуясь мужу. — Продать нашу родовую квартиру, где прошло все мое детство!
— Тамара, он и свою уже продал, — здраво возражал Сергей. — Это их общее решение. Не вмешивайся, успокойся.
— Конечно, общее! Он просто хочет у нее все забрать!
Устраивать скандалы дома или у мамы она не решалась. Боялась, что мать может составить настоящее завещание, и тогда ее поддельный документ потеряет всякий смысл. Когда мама сообщила, что дом оформили на двоих, немного успокоилась.
Мама неожиданно умерла через год, во сне. На Владимира было страшно смотреть. В мгновение ока из бодрого, активного пенсионера он превратился в сгорбленного, седого старика с потухшими глазами.
Все хлопоты по похоронам он взял на себя. Сам выбрал место на кладбище, оплатил все ритуальные услуги из собственных сбережений, не попросив у Тамары ни копейки.
Он часами мог сидеть у маминого портрета, тихо беседуя с самим собой.
Через несколько месяцев после похорон Владимир заказал и оплатил великолепный, солидный памятник из гранита с выгравированным портретом улыбающейся супруги.
Тамара приехала к Владимиру. Он занимался садом, который они с мамой так обожали.
— Владимир, — позвала она его с крыльца.
Ее голос был ровным и бесстрастным.
Он повернулся.
— Да, Тамарочка?
— Думаю, вам пора.
Отчим не сразу уловил, к чему ведет падчерица.
— Куда пора?
— Съезжать, — твердо произнесла Тамара. — Дом принадлежал маме. У меня есть ее завещание, по которому все имущество переходит ко мне.
Она блефовала, но надеялась, что старик уступит и немедленно покинет жилье.
— Как… как это съезжать? Тамарочка, дом же и мой тоже. Мы покупали его вместе… В нем все наши деньги… Оформили на двоих.
— Тогда я продам мамину половину, а вы живите, с кем хотите, — холодно прервала Тамара, доставая из сумки ту самую поддельную бумагу. — Не хочу скандалов, даю вам неделю, чтобы собрать вещи и освободить мой дом. Продадим, разделим деньги, мне чужого не надо.
Владимир хотел что-то возразить, но не успел — Тамара села в машину и уехала. Он не стал собирать вещи, молча ушел на кладбище, прилег на лавочку у могилы жены и уснул. Больше не проснулся.
Тамара выставила на продажу свою половину дома, а потом узнала, что и вторая часть по завещанию тоже принадлежит ей. Владимир заранее об этом позаботился, так как детей у него не было.
— Добилась желаемого? — муж смотрел с каким-то презрением. — Мы двадцать лет вместе, но я никогда не подумал, что ты пойдешь на такое. Ты даже через меня переступишь ради денег.
— Не говори ерунды, — Тамару не удалось вывести из равновесия. — Только представь, сколько мы получим.
— Ты получишь, мне эти деньги не нужны. Я подаю на развод и деление имущества. Кстати, я взял кредит на похороны Владимира и памятник.
Эти расходы мы разделим пополам. И тебе тоже придется платить, хоть за что-то, раз совести у тебя нет.