Тамара Сергеевна неизменно появлялась в магазине ровно в семь утра. Круглосуточный «Продукты 24 часа» к этому времени обычно пустовал — лишь ночные работники и случайные бессонные прохожие заходили внутрь. Её потёртое серое пальто и выцветший платок давно стали знакомыми для персонала. Старушка посещала магазин дважды в неделю, строго по расписанию — во вторник и пятницу.
— Опять наша бабушка пришла, — проворчала Ольга, кассирша с лицом, запечатлевшим усталость ночной смены. До её окончания оставался всего час, и она мечтала лишь о горячей ванне и мягкой постели.
— И что? — заинтересовался Алексей, новый грузчик, крепкий парень с веснушками, который проработал здесь лишь две недели. Повседневная рутина ещё не успела притупить в нём сочувствие.
— Ничего особенного, — равнодушно протянула Ольга, щёлкая жвачкой. — Сейчас она будет долго изучать ценники, потом возьмёт полбуханки хлеба. Иногда ещё чай, если немного денег останется. Таких у нас хватает.
Февральское утро выдалось особенно морозным и туманным. Уличные фонари едва пробивались сквозь плотный слой дымки, превращаясь в размытые жёлтые пятна. Тамара Сергеевна, закутавшись в своё старое пальто, медленно передвигалась между рядами. Её иссохшие, искривлённые артритом пальцы перебирали монеты в потёртом кошельке с облупившейся кожей. Она пересчитывала их несколько раз, шевеля губами, словно опасаясь ошибиться.
У молочного отдела она задержалась дольше обычного. Глазела на бутылки с молоком, йогурты, творог, но так и не протянула руку.
— Что-то приглядели? — спросил подошедший Алексей, которому наскучило раскладывать консервы.
Тамара Сергеевна вздрогнула и обернулась. Её выцветшие, но всё ещё ясные глаза выражали лёгкую тревогу.
— Да вот, сынок, смотрю… — замялась она, сжимая кошелёк. — Цены-то какие… Давно молока не брала. Думала, может, сегодня… — она не закончила фразу, махнула рукой и направилась к хлебному отделу.
Алексей проводил её взглядом. Что-то кольнуло в душе — то ли жалость, то ли стыд за это чувство.
К кассе старушка подошла с полбуханкой хлеба. Долго копалась в кошельке, аккуратно отсчитывая мелочь. На потрескавшихся губах играла виноватая улыбка.
— Доченька, — неожиданно обратилась она к Ольге, набравшись смелости. — Купи мне молочка… Больше ни на что не хватает… Пенсию задержали, обещали перевести в понедельник. Я обязательно верну…
Ольга даже не взглянула на неё. Пробила хлеб и смахнула монеты в кассу.
— У нас не благотворительная организация, — холодно ответила она. — Каждый день слышим такие истории. То пенсию задержали, то карту потеряли. Идите уже.
Плечи старушки опустились ещё ниже. Она взяла хлеб и медленно двинулась к выходу.
В этот момент к кассе подошла рыжеволосая девушка в ярко-красной куртке. На бейджике значилось «Марина». Она работала в фотостудии напротив и посещала магазин каждое утро, покупая кофе и перекус.
— Я оплачу молоко, — сказала она, положив на прилавок пятьсот гривен. — И добавьте булочку для бабушки. Свежую, пожалуйста.
Ольга вздохнула, но не стала спорить. Пробила товар.
— Бабуля! — позвала она Тамару Сергеевну. — Вернитесь, вам молоко купили.
Старушка обернулась, моргая в недоумении. Когда до неё дошло, что произошло, она взмахнула руками:
— Что ты, милая, не надо… Я просто так сказала, не подумав… Я верну, как пенсию получу!
— Ничего не хочу слышать, — улыбнулась Марина. — Кстати, меня тоже Мариной зовут. А вас?
— Тамара Сергеевна, — ответила старушка, принимая пакет с молоком и булочкой. — Спасибо тебе, доченька… Пусть Бог хранит тебя.
— Ещё раз спасибо, — произнесла Тамара Сергеевна, когда они вышли на холодную улицу. — Не думай, что я попрошайка. Просто сейчас очень тяжело с деньгами…
Марина пожаловалась плечами, улыбаясь:
— Да ладно, всякое в жизни случается.
— Бывает, — вздохнула старушка. — Я прожила шестьдесят пять лет, а такого, как сейчас, не припомню. Даже в девяностые годы было легче.
— Куда вам идти? — спросила Марина, взглянув на часы. До работы оставалось ещё полчаса. — Давайте я вас провожу.
— Да что ты, милая! Тебе же на работу надо.
— У меня есть время. Куда направляетесь?
— На Лазурную, 15. Там, где была стройка…
— Так мы идём в одном направлении! — обрадовалась Марина. — Я живу на Лазурной, 7.
Они шагали рядом — молодая рыжеволосая девушка с веснушками на вздёрнутом носу и сгорбленная старушка, чьи шаги были такими мелкими, что Марине приходилось постоянно сдерживать себя, чтобы не идти слишком быстро.
По дороге Тамара Сергеевна рассказала, что живёт одна — муж умер десять лет назад, а сын с семьёй обитает в Кременчуге.
— Они звонят каждую неделю, иногда присылают деньги, — говорила она. — Но у них своих забот полно. Невестка потеряла работу осенью, внучка готовится к поступлению в институт. Не хочу быть для них лишней ношей. Сами справлялись, и дальше справимся.
Но по голосу было понятно, что «справляться» становится всё труднее.