Солнечный луч, пробиваясь сквозь ветви старой яблони, играл на деревянном полу веранды.
Я устроилась в плетёном кресле, подтянув ноги к себе, и наблюдала, как Нина Петровна, мама моего мужа, умело управлялась с секатором у розового куста.
— Оля, взгляни, какой красивый бутон! — она обернулась ко мне, и её лицо, окружённое седыми локонами, сияло искренней радостью. — К выходным раскроется, будет внушительным, как пион.
Я улыбнулась. Прошел год. Целый год, который изменил всё. Год, за который я не просто сменила работу, но и обрела настоящую семью.
— У вас волшебные руки, Нина Петровна. Всё, к чему прикасаетесь, начинает расцветать.
— Главное — с любовью, дорогая, — она подмигнула мне. — И без всякой химии.
Дверь дома заскрипела, и на веранду вышел Сергей. Мой муж. Высокий, уравновешенный, с добрыми глазами, в которых я терялась каждый день.
Он подошёл ко мне сзади, обнял за плечи и поцеловал макушку. От него исходил запах дерева и свежести.
— О чём же вы шепчетесь, мои красавицы?
— Планируем ландшафтную революцию, — рассмеялась я, запрокидывая голову, чтобы взглянуть на него. — Ваша мама задумала здесь создать альпийскую горку.
— Мам, не переборщи, — с притворной строгостью заметил Сергей. — А то скоро ходить будет негде. Особенно некоторым с коляской.
Он многозначительно посмотрел на мой живот, и я ощутила, как щеки заливаются румянцем. Мы пока никому не рассказывали, даже Нине Петровне, ждали планового УЗИ. Но Сергей не удержался от намёков.
— С коляской — это милое дело, — тут же откликнулась свекровь, откладывая секатор. — Я вам все дорожки расширю, не волнуйтесь. Лишь бы повод был.
Она подошла к нам, и её взгляд стал особенно тёплым. Она не задавала лишних вопросов, не давила. Просто давала понять, что будет рада. Что она рядом. Эта тактичность была для меня бесценна.
Вечером мы собрались у камина. Сергей перелистывал старые фотографии в большом альбоме, а мы с Ниной Петровной пили травяной настой с мёдом.
— О, смотри, Оля, — Сергей развернул альбом к нам. — Это я в третьем классе. Видишь, какой серьёзный? Уже тогда решал мировые проблемы.
На чёрно-белой фотографии был худощавый мальчик в очках с огромным портфелем. Я рассмеялась.
— Прямо вылитый папа! — сказала Нина Петровна. — Такой же ответственный. Помню, как он копил на велосипед, а потом отдал все деньги другу, у которого болела собака.
Она рассказывала о детстве Сергея, и в её словах не было ни капли желания возвысить сына или уколоть меня.
Была лишь любовь. Чистая, материнская любовь и гордость.
Позже, когда мы остались вдвоём в нашей спальне, Сергей обнял меня.
— Ты счастлива? — тихо спросил он, глядя мне в глаза.
— Больше, чем когда-либо могла представить, — искренне ответила я, прижимаясь к нему. — С тобой… с твоей мамой… я словно наконец-то дома. В безопасности.
— Так и будет. Всегда, — прошептал он. — Я никогда не позволю никому тебя обидеть. И наш малыш… он будет расти в любви и спокойствии. В этом доме, где пахнет яблоками и счастьем.
Я закрыла глаза, вдыхая его аромат. Прошлое осталось где-то далеко, за горизонтом, превратившись в размытое, неважное воспоминание. А впереди была только жизнь. Настоящая.
Полная света, доверия и тихого, простого счастья, которое мы будем создавать вместе. День за днём.