Я случайно заметила папку. Вчера Игорь привёз очередную стопку каких-то бумаг — «рабочие дела, Тамара, ничего особенного». Обычно я не лезла в его документы. За тридцать два года брака у нас выстроились невидимые, но прочные границы: кухня, уборка, внуки — моё; счета, документы, имущество — его. Но сегодня утром, протирая пыль с полки в кабинете, я задевала папку, которая упала на пол, рассыпав содержимое.
«Договор дарения…» — прочитала я, поднимая верхний лист.
Наша дача в Одессе. Там значилось имя Надежды, сестры Сергея. На следующем листе — документы на дом, который мы с таким трудом возвели пять лет назад. И снова имя Надежды.
Я сидела на полу, разложив перед собой бумаги, когда вошёл муж.
— Что ты делаешь? — его голос звучал спокойно, но я узнала этот тон. Так он говорил, когда дети в детстве портили что-то ценное.
Подняв на него глаза, я почувствовала себя пойманной с поличным. Но что я сделала не так?
— Игорь, почему дом и дача оформлены на твою сестру?
Он вздохнул, словно ему приходилось разъяснять очевидное ребёнку:
— Ты же знаешь, Тамара, у меня бизнес. Всякое может случиться. Так надёжнее для семьи.
— Но почему Надя? Почему не я? — мой голос дрогнул.
— Перестань, — поморщился он. — Какая разница, на кого оформлено? Это всё наше, семейное.
Сергей собрал документы, аккуратно сложил их в папку и убрал в ящик стола. Затем протянул мне руку, помогая подняться с пола.
— Тамара, мы тридцать лет вместе. Неужели ты не доверяешь мне?
Я кивнула и выдавила улыбку. Но что-то внутри меня сломалось. Словно всю жизнь я стояла в тёплой, уютной комнате, а внезапно поняла, что за одной из стен — ледяная пустота.
Он поцеловал меня в щёку и направился на кухню. Я слышала звон чашки, шум воды в чайнике. Привычные звуки нашего дома. Только теперь я знала точно: этот дом — не мой.
Три дня я ходила словно в тумане. Всё выполняла автоматически: готовила, убирала, в четверг забрала внука из садика. Но внутри что-то переворачивалось. Пробуждалась посреди ночи и смотрела на спящего рядом мужа. Чужого.
В пятницу Игорь уехал в командировку. Я поставила чайник и достала старые фотоальбомы. Вот наша свадьба — я в белом платье с кружевами, которое перешивала из маминого. Игорь смотрит на меня с нежностью. Тогда я работала медсестрой, мечтала поступить в мединститут. А потом родилась Оксана, спустя два года — Сергей. Мединститут отложила на потом.
Пролистала несколько страниц. Наша первая квартира — маленькая однушка на окраине. Я сидела с детьми, Игорь пропадал на работе. «Потерпи, Тамарушка, — говорил он, — скоро всё наладится».
А вот мы на даче у его родителей. Уже не молодые — мне за сорок. Дети выросли. Я так и не вернулась в медицину, зато прекрасно освоила кулинарию и вязание. Помню, как свекровь хвалила: «Повезло Сергею с женой — настоящая хранительница очага!»
Закрыла альбом. Из зеркала на меня глядела немолодая женщина с усталыми глазами. Что я сделала со своей жизнью? Растворилась в муже, детях, быту. А теперь выяснилось, что я даже не член семьи. Просто… обслуживающий персонал.
За окном моросил дождь. Я налила ещё чаю и впервые за много лет позволила себе заплакать — не из-за проблем детей, не из-за ссоры с мужем, а из-за самой себя. Из-за той девушки в белом платье, которая когда-то мечтала лечить людей.
Слёзы закончились внезапно. Я вытерла лицо кухонным полотенцем и вдруг ощутила что-то новое — злость. Не на Игоря — на себя. Как я могла так легко отдать свою жизнь? Променять мечты на борщи и вязаные носки?
В этот момент зазвонил телефон — внучка просила почитать ей сказку по видеосвязи. Я начала рассказывать про Золушку и вдруг запнулась на моменте, когда принц находит её по хрустальной туфельке.
— Бабуль, что случилось? — спросила Катя.
— Знаешь, милая, — я улыбнулась, — мне кажется, Золушка могла бы сама найти счастье, без принца.
— Как это? — удивилась внучка.
Я не знала, что ответить. Но впервые за долгое время почувствовала желание это выяснить.
Открытие глаз
Я волновалась так сильно, что трижды промахнулась нужный поворот. Юридическая контора «Справедливость» располагалась в старом здании бывшего НИИ, и номер кабинета — 317 — я повторяла как мантру, поднимаясь по обшарпанной лестнице.
— Присаживайтесь, Тамара Сергеевна, — Елена Михайловна, женщина около пятидесяти с внимательным взглядом, указала на стул напротив стола. — Итак, что произошло?
Мне вдруг стало неловко. Я вынула из сумки папку с копиями документов, которые тайком сделала ещё вчера.
— Понимаете… Тридцать два года в браке… Муж оформили всё имущество на свою сестру…
Юрист быстро просмотрела бумаги, и её лицо приобрело серьёзное выражение.
— Когда это было оформлено?
— Дом пять лет назад, дачу — три года. Но я узнала только на прошлой неделе.
Она вздохнула, сняла очки и потерла переносицу:
— Тамара Сергеевна, как давно вы замужем?
— С восемьдесят девятого…
— Брачный договор заключали?
Я даже улыбнулась:
— Нет, тогда о таком даже не говорили. Мы расписались ещё при Советском Союзе.