Елена пристально разглядывала внушительные, словно пельмени, губы своей собеседницы, но её мысли были заняты далеко не ими, а тем, что купленные летом туфли уже малы её сыну, а на обновку денег не хватает. Вчера мужу обещали выдать аванс, однако этого не случилось, и теперь было непонятно, как поступать дальше.
Женщину с губами, напоминающими пельмени, звали Тамара. Вероятно, её могли называть Леной, но с такой внешностью быть Леной было просто невозможно. Дочь Тамары называли соответственно — Ириной. У Елены с ответом было всё проще: детей они называли по семейной традиции — Виталий, Степан, Ольга и Дмитрий. В этом году в школу должны были пойти средние — двойняшки Степан и Ольга, и, судя по всему, обучение в этом классе обещало быть непростым. Губастая Тамара уже десять минут настаивала на том, что без увлажнителя воздуха, жалюзи на окнах и нового шкафчика детям просто не выжить. И, конечно, она знала, где заказать самые лучшие, а значит и весьма дорогие вещи.
Тамара смотрела на Елену с явным пренебрежением. Сначала она оценила изношенные кроссовки, приобретённые пять лет назад при закрытии магазина по выгодной цене, затем её глаза остановились на сумке с логотипом Луи Виттон, и брови её насмешливо приподнялись, словно намекая, что Елена и сама догадывается — подделка. Однако на платье Елены собеседница взглянула с интересом, и сердце Елены наполнилось гордостью: платье она сшила сама. Шитьё у неё действительно получалось превосходно — это не отнять.
— Если кто-то не желает сдавать, давайте соберём, сколько получится, а я добавлю, — произнесла Тамара противным голоском. — Вы же понимаете, что без комфортной среды сейчас не стоит надеяться на успешное обучение.
Елена хотела возразить, что на успех в учёбе влияют совсем другие факторы, но промолчала, поскольку Тамара, произнося свою тираду, смотрела именно на неё. И неудивительно: Елена была самой решительной в противостоянии лишним расходам.
Дома Елена поделилась своим раздражением с мужем.
— Она смотрела на меня, будто я жаба! — вспылила она. — А сама, если бы ты видел: всё искусственное, словно кукла, и не Барби, как у меня когда-то была, а какая-то Монстр Хай, о которой Ольга мечтает.
Муж кивал и соглашался. Он был доволен, что сегодня Елена ругает не его.
Елена не ошиблась: губастая Тамара продолжала нарочито демонстрировать своё благополучие и правильные взгляды на жизнь, говоря в третьем лице о некоторых, кто мешает создать комфортную обстановку в классе. Против выдумок Тамары выступала не только Елена, другие тоже считали, что тратить столько денег — это перебор, но сдавали почти все. Елена тоже вносила деньги, занимая у сестры до зарплаты, вытягивая тайник у мужа, пока он спал после пятничных посиделок в гараже. Но всё равно постоянно опаздывала с оплатой, и классный кассир большими буквами писала в родительском чате фамилии должников, среди которых Елена почти всегда была в числе первых. Что она им скажет? Что у младшего скоро день рождения, и он попросил радиоуправляемую машинку, а ещё нужен торт и угощение в садик?
— Зачем ты вообще платишь? — возмущался муж. — Кто придумал этот кулер, стаканчики, влажные салфетки? Они что, не могут из крана пить? Я пил, и ничего — живой, как видишь.
— Вот иди и расскажи им об этом, — огрызалась Елена. — Сегодня собрание, выполни свой отцовский долг. А я и так вымоталась — школа, садик, кружки, да ещё и работа.
Конечно, с таким расписанием на обычную работу выйти не получалось, поэтому Елена устроилась социальным работником: там гибкий график, всегда можно договориться. Правда, подопечные у неё сложные, а платят неохотно, но пока младший ходит в сад, другого выхода нет. Она могла бы вернуться к швейному делу, но там смены такие — кто с детьми останется?
— А я вот пойду, — сказал муж. — Раз у тебя кишка тонка, я им быстро объясню, что к чему.
С собрания муж вернулся таким довольным, будто побывал не на родительском собрании, а в баре с друзьями. Правда, алкоголем не пахло, что уже было хорошо.
— Эта Тамара — классная женщина, — заявил он. — Зря ты на неё гнала. Я ей объяснил, что у нас четверо детей, и работа у тебя — только название. Она ответила, что ничего страшного, если мы не сдадим, сумму распределят на всех. Другие, правда, возмутились, мол, почему они должны за нас платить, а она заявила — я сама оплачу. Вот и красотка такая, и щедрая. Просто ты к ней подход не нашла.
Лицо Елены покрылось пятнами, словно она сама просила у этой Тамары милостыню. Ещё и красоткой назвал! Какая красотка — губы напомплены, ресницы и волосы наращены, а в бюсте, наверное, силикон.
— Ты просто завидуешь, Елена. Запустила себя, хуже некуда. Бампер как чемодан, ногти без маникюра, волосы всегда в хвосте. А она — женщина с большой буквы.
С мужем Елена не разговаривала целую неделю. А ногти из злости покрыла розовым лаком дочери, который на следующий день облупился. Но губастой Тамаре она не позволила выставлять себя нищенкой перед всеми: позвонила сестре, заняла денег и сдала на злосчастный кулер и жалюзи.