— Валет, Валетик, — донесся детский голосок, и Дмитрий Сергеевич услышал его.
Он прошёл по узкой тропинке и заметил собаку, которая повалилась на спину и активно махала ногами перед девочкой, склонённой над ней.
— Здравствуй, Тамара, — тепло обратился он.
— Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич… — ответила девочка.
— Ты одна?
— Отнюдь, вот дедушка там, собирает грибы.
Вместе они направились к дедушке.
— Ну что, Тамара, не передумала? Может, согласишься выйти за меня замуж?
— Нет, барин, у вас другая судьба. Придётся жить на чужбине, там и найдёте свою судьбу, а всю жизнь по родине будете скучать… и по мне.
— По мне?
— Да, встретимся потом, когда я подрасту, но встреча наша будет тяжёлой… как и расставание.
— Ух ты, какие страсти ты говоришь, Тамара.
— Это не я, бабушка Люба так говорит…
— А кто же такая Люба?
— Шувани. Моя бабушка, — коротко ответила девочка и побежала играть с Валетом.
— Иван Петрович, вы так и не рассказали мне тогда семейную легенду — отчего у вас рождаются такие девочки, как Анюта?
— Ааа, — усевшись на пенёк, улыбнулся старик, глядя на барина, — зачем тебе это, Дмитрий Сергеевич, вроде как ты не из нашего рода… Хотя…
— Не знаю, не выходит из головы, страсть узнать хочется…
— Ну слушай тогда.
В древние времена, примерно в это же время, на соседних землях с вашими остановился табор цыган. Они пели, плясали, играли.
Там жил барин, который очень любил цыган, был богат и влиятелен. Он начал их у себя принимать и сам часто навещал табор.
Ему приглянулась одна цыганочка — настоящее дитя с неземной красотой. Глаза озорные, губы яркие, зубы словно жемчуг, волосы пышной копной, под ярким платком, а грудь украшало монисто.
Когда она начинала танцевать, вихри кружились вокруг, а пение её трогало сердца до слёз.
Её считали шувани, ведьмой, хотя в таборе была своя шувани, но Люба с рождения была такой.
Манкая, звонкая, с характером.
Этот барин без памяти влюбился в девочку, стал приставать к её отцу, требуя отдать её или продать.
— Как же я могу её отдать или продать, ты что, барин? — возмутился старик Григорий, — цыгане — свободный народ. Если дочка захочет, уйдёт сама, а если нет — извини… Договаривайся с ней сам.
Люба засмеялась звонко, так что осинки задрожали.
— Ты что, барин, я же тебе во внучки годна… Как можешь такое предлагать?
Барин, словно обезумев, полз на коленях, хватал юбки и пытался поцеловать.
Деньги разбрасывал налево и направо, пытаясь впечатлить красавицу.
— Пойдём со мной, я познакомлю тебя с императрицей, представлю ко двору.
— Зачем мне, барин?
— Во дворце будешь жить… Платья, как у императрицы, туфельки, золотая карета… Всё сделаю для тебя…