Следующие несколько дней прошли в напряженном ожидании. Игорь не раз звонил матери, но их разговоры неизменно заканчивались ссорой. Я стала думать, что эта ситуация никогда не разрешится, и нам придется навсегда жить с этим конфликтом.
И вдруг в субботу утром раздался звонок в дверь. Тамара Ивановна стояла на пороге — необычно тихая, без привычного властного взгляда.
— Можно войти? — спросила она, и я молча отступила, впуская ее в квартиру.
Игорь вышел из комнаты, увидел мать и застыл на месте.
— Мама? Что ты здесь делаешь?
— Пришла поговорить, — она прошла в гостиную и села в кресло. — С вами обоими.
Мы с Игорем переглянулись и уселись напротив нее на диван.
— Я отозвала иск, — начала она, глядя куда-то в сторону. — Он действительно был… необдуманным.
Я молча ждала, чтобы она продолжила.
— Игорь сказал, что прекратит общение со мной, если я не научусь уважать его выбор, — впервые посмотрела на меня. — Его выбор — это ты, Марина. И хотя я не всегда согласна с вашим образом жизни, мне нужно принять это. Потому что я не хочу потерять сына.
Это было самое близкое к извинению, что я когда-либо слышала от нее.
— Я тоже сожалею о том, что произошло в ресторане, — сказала я, решив пойти навстречу. — Возможно, я могла бы найти более тактичный способ решить вопрос со счетом.
Она кивнула, принимая мои слова.
— Предлагаю начать с чистого листа, — продолжила я. — Но с некоторыми условиями. Мы с Игорем — взрослые люди, и сами принимаем решения о своей жизни. Мы ценим ваше мнение, но окончательный выбор всегда за нами. Будь то финансы, ремонт или… дети.
При упоминании детей она вздрогнула, но молчала.
— Если вы готовы уважать наши границы, мы будем рады видеть вас в нашем доме, — закончила я. — Как мать Игоря и… возможно, в будущем, как бабушку наших детей.
В комнате повисла тишина. Тамара Ивановна смотрела на руки, сложенные на коленях. Затем медленно подняла голову.
— Я согласна, — просто сказала она. — Постараюсь… стать лучше.
Игорь облегченно выдохнул и улыбнулся — впервые за много дней.
— Может, заварим чай? — предложил он. — У нас есть тот зеленый, который ты любишь, мама.
Она кивнула, а он ушел на кухню, оставив нас наедине.
— Знаете, — сказала она, когда мы остались вдвоем, — я всегда боялась, что Игорь выберет женщину, которая будет им манипулировать. Он мягкий, уступчивый. А вы… оказались сильнее, чем я думала.
Это был, пожалуй, первый искренний комплимент, который я услышала от нее.
— Я люблю вашего сына, — ответила я. — И хочу, чтобы он был счастлив. В том числе, чтобы у него были хорошие отношения с матерью.
Она улыбнулась — впервые без привычной холодности.
— Кстати, насчет детей, — неожиданно сказала она. — У моей соседки дочь долго не могла забеременеть. Потом обратилась к одному врачу в Киеве, и через полгода родила прекрасного мальчика. Могу дать контакты, если хотите.
Я заметила в ее глазах необычное выражение — тревогу, участие, желание помочь. Не командовать, не контролировать, а именно помочь.
— Спасибо, — искренне ответила я. — Мы подумаем об этом.
Игорь вернулся с подносом, на котором стояли чашки и вазочка с печеньем. Он выглядел счастливым, словно ребенок, чьи родители наконец помирились после долгой ссоры.
Я смотрела на них — мать и сына, таких похожих и одновременно разных — и думала, что, возможно, этот нелепый конфликт из-за счета в ресторане был нам нужен. Чтобы расставить все точки над «и», научиться уважать границы друг друга и начать строить новые, здоровые отношения.
Тамара Ивановна поймала мой взгляд и слегка улыбнулась. Я ответила ей улыбкой. Это был лишь первый шаг, и впереди лежал непростой путь. Но мы его начали, и это уже была победа.
