Запах жареного лука, казалось, навсегда впитался в стены нашей кухни. Я уставилась в экран телефона, не замечая текста.
— Лёша, может, на этот раз ты возьмёшь на себя хотя бы что-то? — голос прозвучал приглушённо.
— Что такого? — муж искренне удивился, отрываясь от новостей. — У тебя же золотые руки. Мой папа просто обожает твои пирожки.
— Твой папа их любит только после третьей рюмки, — я отложила телефон. — А до этого полчаса рассказывает, какая в его детстве была картошка.
Алексей смущённо почесал щёку — этот жест всегда был для меня знаком капитуляции.
— Оля, ну что ты. Он просто ностальгирует. Да и вообще, ты же знаешь, как они к тебе относятся.
— Относятся? — я повернулась к нему. — Твои родители приезжают каждое воскресенье. Точно по расписанию. С пустыми сумками. Сидят на кухне, пьют мой чай и учат меня, как правильно солить суп. Потом едят, ковыряют вилкой в тарелке и уезжают. Где тут отношение?
Алексей промолчал. Я заметила, как в его голове быстро перебираются оправдания.
— А в субботу у твоего отца юбилей. Опять вся ваша компания. Снова я у плиты. И снова этот бесконечный суд.
— Они не судят, они просто…
— Просто что? — я встала. — Просто считают, что я здесь прислуга? Алексей, когда мы последний раз были у твоего брата?
— Ну… — он замялся. — У них же маленький ребёнок. Шумновато.
— Шумновато, — повторила я. — А у нас тихо? Наша Аня в десять вечера засыпает под гром посуды и споры о политике.
