Тамара Сергеевна проживала в двухкомнатной квартире вместе с сыном Анатолием, его супругой Наташей и пятилетней внучкой Соней.
Квартира была типичной: на стенах висели ковры, стоял сервант с посудой «на праздник» и располагался большой старый диван, который Тамара Сергеевна считала своей «территорией».
— Анатолий, как же ты жену себе выбирал, скажи на милость? — любила подшучивать она, когда Наташа не слышала. — Красивая, конечно, но хозяйка… ну, так себе.
Особенно ей нравилось собираться на лавочке у Решетиловки вместе с соседками и подругами. Там они обсуждали всё: цены на картофель, новую соседку с четвёртого этажа и, естественно, Наташу.
— Вот моя, — начинала она, понижая голос, хотя знала, что подруги только и ждут момента, чтобы послушать, — сегодня сварила… ну, вроде борщ, но, девчонки, такого цвета борща я ещё не видела. И мясо не то. Я ей говорю: «Наташа, нужно говядину брать, а не вот это, что ты купила». А она мне: «Да какая разница, всё равно вкусно». Вот что за хозяйка?
Тётя Галя, соседка с второго этажа, закатывала глаза:
— Ой, Тамара, у тебя ведь руки золотые, а молодёжь теперь всё делает на скорую руку.
— Ага, — подтверждала тётя Ира. — Им бы в интернете сидеть, а не пироги печь.
Тамара Сергеевна слушала, как подруги подхватывали разговор, и ощущала себя почти героиней: мол, я — истинная хранительница домашнего очага, а невестка моя… ну, «так себе».
Иногда она, не замечая того, увлекалась и рассказывала лишнее:
— А вчера, представляете, пришла с рынка — а Наташка с подругой сидят, кофе пьют, а Соня мультики смотрит. Я ей говорю: «Ты бы уроки с ребёнком сделала». А она мне: «Мам, у неё же садик, какие уроки?» — и смеётся.
Подруги хохотали, а Тамара Сергеевна продолжала:
— Я ей и говорю: «Ты бы меньше смеялась, больше хозяйством занималась».
Наташа сначала не догадывалась, что свекровь так активно делится семейными историями с соседками. Но однажды вечером к ней подошла соседка с третьего этажа, улыбнулась и сказала:
— Наташ, не обижайся, но борщ-то можно было бы погуще варить и на хорошем мясе, чтобы навар был.
Наташа моргнула:
— Извините, а отчего вы решили, что мой борщ…?
— Так Тамарочка же рассказывала. Мы тут на лавочке сидели…
Наташа не выдала своих чувств, но внутри всё кипело. Вечером, когда Анатолий вернулся с работы, она спросила:
— Скажи, ты маме что-нибудь про мои супы говорил?
— Что? — удивился Анатолий. — Нет, конечно.
— А она соседям рассказывает, какой у меня борщ и какое мясо я покупаю.
— Да ладно, ты выдумываешь. Мама просто болтает, она же… ну, такая.
Наташа вздохнула. Она понимала, что «просто болтает» для Тамары Сергеевны означает «пересказывает всё, что увидела и услышала».
Через неделю Наташа услышала, как тётя Галя возле Решетиловки говорила тёте Ире:
— А ты знаешь, у Наташки-то платье новое, а ребёнок сапоги ещё прошлогодние носит. Совсем совесть потеряла.
