Тамара Сергеевна с шумом отодвинула стул.
— Ну и пусть. Раз такая умница, то я и разговаривать не стану. Буду молчать, словно в гробу. Тогда посмотрим, как вам это понравится.
Наташа поднялась и направилась к раковине мыть посуду. Она была уверена: свекровь не удержится и не промолчит. Однако теперь в её словах появится ещё и обида.
Прошло несколько недель. Казалось, что свекровь действительно стала тише. Она реже появлялась на лавочке у Решетиловки, а если и садилась, то, заметив Наташу, сразу меняла тему разговора.
Наташа даже подумала: «Может, наконец, дошло?..»
Но радость оказалась недолгой.
В субботу утром в дверь позвонила тётя Галя. В руках у неё был крупный пластиковый контейнер с пирожками.
— Вот, Наташ, держи. Тамарочка говорила, что ты тесто не умеешь месить. Чтобы внука голодом не морила.
Наташа прикусила губу и приняла контейнер.
— Спасибо, тётя Галя.
Спустя час Наташа стояла у окна и наблюдала, как свекровь в красном пальто направляется к лавочке, где уже собирались её «подруги».
— Девки, а вы слышали… — донеслось сквозь приоткрытую форточку, — Наташка моя, конечно, молодая и красивая, но в кулинарии так же, как я в балете. Вот Галя пирожков принесла, а то ребенок… ну, сами понимаете…
Наташа уже хотела закрыть окно, чтобы не слушать, как вдруг к лавочке подошла незнакомая женщина с собакой.
— Вы, наверное, Тамара Сергеевна? — спросила она. — Это вы Наташу в соцсетях обсуждаете?
— Что? — свекровь удивилась.
— Вы же подруге своей Ире наговорили, она — племяннице, племянница — моей сестре. До меня дошло. И, кстати, не всё, что вы говорите, правда.
Подруги затаили дыхание, словно их поймали на чем-то постыдном. Тамара Сергеевна покраснела и замахала руками:
— Да я просто… это… ну, мы же тут…
— А оно, знаете, по всему району разошлось. И люди уже шепчутся. И про Наташу, и про вас.
Женщина ушла, а Тамара Сергеевна осталась сидеть, ощущая, как земля уходит из-под ног.
Вечером она сама начала разговор:
— Наташа, ну… может, я и лишнего наговорила. Просто для компании…
— Знаете, Тамара Сергеевна, — Наташа поставила на стол чайник, — вы, конечно, для компании говорите, а я потом хожу и чувствую себя неловко даже на лавочку выйти.
— Да поняла я, — вздохнула свекровь. — Больше не буду. Обещаю.
— Договорились, — кивнула Наташа. — Ведь язык без костей, а ранит сильнее ножа.
Тамара Сергеевна отвела взгляд. Она не любила, когда её поучали, но глубоко внутри понимала: Наташа права.
