Поздней ночью она лежала в постели, уткнув лицо в подушку, и вдруг не сдержалась — разрыдалась.
— Я его ощущаю. Я привыкла к нему. Он мой. Пусть ненадолго. Пусть по чужому сценарию. Но он живёт во мне. Он — моё дыхание.
С этого момента всё изменилось.
Она начала ласкать свой живот, тихо разговаривать с малышом, когда никто не слышал. Рассказывала ему о шумном городе, о глупых соседях, о вкусных летних персиках.
Купила маленькие носочки, пряча их от посторонних. Просто чтобы убедиться: это настоящее, живое.
Об этом Алексей ничего не знал.
— Мы выбираем имя, — однажды сказал он по телефону. — Тебе интересно?
— Нет.
— Может, хочешь что-то предложить?
— Нет.
— Всё в порядке?
— Пока да.
— Ты как-то странно говоришь. Холодно. Расстояние между нами стало ещё больше.
— Ты же сам этого хотел, Алексей. Чужие тела. Без чувств. Вот и получай.
Он хотел что-то ответить, но Тамара уже положила трубку.
А потом, в конце седьмого месяца, ей приснился сон.
Словно она держит ребёнка на руках, смеётся, а он тянет к ней ручки и говорит:
— Мама.
Она проснулась в слезах и больше не смогла уснуть.
— Ты уверена, что хочешь рожать без обезболивания? — спросила врач, листая карту.
Тамара кивнула.
— Да, хочу чувствовать всё.
— Это не обязательно, вы же…
— Хочу, — прервала она.
Боль, думала Тамара, — это честность. Если уже решила пройти через это, то без скидок и облегчений. Чтобы потом никто, ни Ольга, ни Алексей, не смогли сказать: «Тебе было легко».
Нет. Это не будет просто. Больно. До хруста костей, до крови. До страха, который забивается в подреберье, словно дрожащий зверёк.
Ребёнок появился на свет в пасмурное утро.
Мальчик. Весом 3,1 кг. Он громко закричал, ещё до того, как акушерка успела его вытереть. Тёплый, маленький, сжатый, словно кулак жизни.
— Дайте мне его, — прошептала Тамара. — Только на минуту.
Она осторожно прижала малыша к себе, словно хрупкую хрустальную чашу.
Он замолчал. Открыл глаза.
Тамара смотрела в эти маленькие мутноватые зрачки — и вдруг что-то внутри оборвалось.
— Он мой!!!
Всё стало понятно. Без слов. Без врачей. Без документов.
— Тамара, к вам пришли родители, — осторожно сказала медсестра.
— Пусть подождут, — прошептала она, глядя на спящего младенца.
— Они очень волнуются…
— Пусть. Я ещё не готова.
Алексей ворвался первым. Он волновался, нес цветы и улыбался — будто действительно стал отцом.
— Где он? Где малыш?
Тамара не поднялась, лишь подняла глаза.
— Он здесь.
— Дай посмотреть.
— Нет.
Он застыл.
— Что значит — нет?
— Значит, нет. Он мой.
— Тамара, — голос Алексея стал резче. — У нас же договор. Всё подписано. Ты обещала. Ты не можешь так поступать.
— Могу. И поступаю.
— Ты шутишь?
— Нет. Совсем не шучу.
В дверь постучали. Появилась Ольга. Бледная, как мел, с сжатыми губами.
