Анна расположилась за кухонным столом, перебирая бумаги, оставшиеся после матери. Сентябрьский дождь стучал по стеклам, придавая комнате мрачноватую атмосферу. Три дня назад состоялись похороны, а ощущение утраты продолжало сжимать сердце. Мать скончалась внезапно — инфаркт не дал возможности даже проститься.
Теперь предстояло заняться оформлением документов. Анна понимала, что процесс вступления в наследство растянется на полгода, но откладывать начало оформления не следовало. Завещания не было, значит, наследницей выступала единственная дочь.
Квартира была двухкомнатной и располагалась в хорошем районе. Мать получила ее еще в советские годы, когда работала на заводе. После приватизации она стала законной владелицей жилья. Анна выросла в этих стенах — здесь прошло ее детство и юность.
Муж Анны, Алексей, с момента смерти тещи вел себя необычно. Раньше он время от времени навещал пожилую женщину, приносил продукты, чинил кран. Теперь же избегал обсуждений, касающихся матери Анны, и отмахивался, когда жена пыталась поделиться своими чувствами.
— Какой смысл все это обсуждать, — говорил Алексей. — Жизнь идет дальше.
Зато он проявлял живой интерес к срокам оформления свидетельства о наследстве, узнавал, какие документы потребуются, и интересовался стоимостью оформления. Анна объясняла его любопытство желанием помочь с юридическими вопросами.
Алексей работал слесарем на том же заводе, где когда-то трудилась теща. Супруги жили в однокомнатной съемной квартире уже пять лет. Собственного жилья у них не было, как и накоплений. Зарплата едва покрывала текущие расходы, не оставляя шансов на покупку квартиры.
Мать Алексея, Светлана Петровна, проживала с младшей дочерью Ириной в коммунальной квартире. Условия были тяжелыми — одна комната на двоих, пьющие соседи, совместный санузел. Ирина работала продавцом, не была замужем и не имела детей. В тридцать пять лет она все еще жила с матерью, мечтая о собственном жилье.
Анна была осведомлена о трудностях свекрови и иногда помогала ей деньгами. Алексей часто жаловался на условия, в которых жили мать с сестрой. Однако покупка квартиры была им не по карману — даже кредит взять не могли.
После похорон Светлана Петровна и Ирина стали часто навещать Анну. Они объясняли это желанием поддержать ее в трудный период. Разговоры были осторожными, но Анна чувствовала скрытый подтекст.
— Анечка, теперь ты совсем одна, — вздыхала свекровь. — Хорошо, что мы рядом, поможем во всем.
— Точно, — соглашалась Ирина. — Квартира большая, одной там будет страшно.
Анна вежливо кивала, но настороженность внутри нее усиливалась. Раньше родственники мужа не проявляли такого участия.
Поведение Алексея тоже изменилось. Он стал чаще звонить матери, обсуждая какие-то планы. Когда Анна пыталась выяснить, о чем идет речь, муж отвечал неопределенно:
— Просто разговариваем.
Через неделю после похорон состоялся разговор, который перевернул взгляды Анны на мужа. Вечером Алексей вернулся с работы в приподнятом настроении, потирал руки и напевал под нос.
— Хорошие новости? — спросила Анна.
Муж сел напротив и произнес слова, от которых Анна оцепенела:
— Наконец-то твоей матери больше нет! Сегодня моя мать с сестрой переезжают из коммуналки в квартиру.
Кровь прилила к лицу Анны. Алексей говорил о смерти матери, словно о выгодном событии, о долгожданном исходе. Его слова ударили сильнее, чем пощечина.
— Что ты сказал? — тихо переспросила Анна.
— Ты же слышала. Мама с Ириной больше не будут страдать в коммуналке. Переедут в нормальное жилье.
— На каком основании?
Алексей пожал плечами, будто вопрос был абсурдным:
— Как на каком? Мы теперь родня. Семейное жилье должно использоваться всеми.
— Семейное жилье? — в недоумении повторила Анна. — Это квартира моей матери!
— Раньше была твоей. Теперь ее нет.
— И что из этого следует?
— Что квартира должна принадлежать семье. Мы же муж и жена, значит, все общее.
Анна поднялась из-за стола, подошла к серванту и достала папку с документами. Разложила на столе справки, выписки и паспорт матери.
— Посмотри внимательно, — сказала она. — Здесь ясно указано: наследница по закону — дочь, то есть я. Только я.
Алексей бросил взгляд на бумаги и усмехнулся:
— И что? Бумажки — одно, а жизнь — другое. Квартира все равно достанется семье.
— Какой семье?
— Нашей общей. Моя мать всю жизнь мучилась в коммуналке, а тут у нее появится нормальное жилье.
Анна сложила документы обратно. Разговор зашел в тупик — муж либо не понимал, либо не хотел принимать очевидное.
— Алексей, квартира по закону принадлежит мне. Никто туда переезжать не будет.
— Ну ты и эгоистка, — покачал головой муж. — Тебе что, жалко родственников?
— Тут не дело в жалости. Речь о праве.
— Праве? Каком? Мы же семья!
Разговор прервался звонком Светланы Петровны. Алексей взял трубку и долго что-то тихо обсуждал с матерью. Анна уловила отдельные фразы: «договорились», «завтра», «ключи».
После разговора муж сообщил:
— Мама с Ириной завтра начнут перевозить вещи. Я им помогу.
— Никто никуда не будет ничего перевозить.
— Анечка, не упрямься. Подумай логично — нам троим в двушке место найдется, а им в коммуналке тесно.
— Нам троим?
— Конечно. Мама займет одну комнату, Ирина — другую, а мы поставим диван на кухне.
Анна опустилась на стул — ноги подкосились от возмущения. Оказалось, муж уже все спланировал, даже место для них с женой определил.
