— Я не стану ей!
Понимаешь?
Никогда!
Ее признание на мгновение ошеломило его.
Он знал, что ее родители развелись, но никогда особо не углублялся в подробности.
Эта внезапная вспышка боли была настолько искренней, что на миг его гнев стих.
Но только на мгновение. — Вот в чем причина, — медленно произнес он. — Ты не доверяешь мне.
Ты просто переносишь на меня свои детские травмы.
Ты решила, что все мужчины — сволочи, как твой отец, и вышла замуж за одного из них, чтобы заранее себя защитить.
Гениальный ход, Тамара.
Просто гениальный.
Она зарыдала, опустившись на пол.
В этот момент Илья повернулся и заметил ее ноутбук, оставленный на диване.
Экран был включен.
Похоже, Тамара проверяла свой банковский счет и в пылу ссоры забыла закрыть вкладку.
И Илья увидел цифру.
Она выделялась жирным шрифтом в правом верхнем углу.
Семь нулей.
Несколько миллионов гривен.
Сумма, которую он не смог бы заработать даже за несколько лет.
Это была не просто «подушка безопасности».
Это был целый матрас.
Настоящая крепость, возведённая против него.
Все ее разговоры о страхе потерять работу на фоне этой суммы выглядели как жестокая, циничная насмешка.
Четыреста тысяч на машину.
Триста пятьдесят на крышу для его родителей.
Это были крохи, мелочи по сравнению с этим состоянием.
Он почувствовал, как земля уходит из-под ног.
Это было не просто недоверие.
Это было полное, абсолютное предательство.
Она не просто боялась.
Она лгала ему ежедневно, притворялась жертвой, разыгрывала драму, в то время как на ее счёте лежали деньги, способные решить все их проблемы и ещё десяток таких же. — Кто мы друг для друга, Тамара? — спросил он тихо, и этот шёпот напугал её больше, чем его крик.
Она подняла заплаканное лицо и встретилась с его глазами — пустыми, мёртвыми. — Мы бизнес-партнёры?
Соседи?
Или я просто удобный источник средств, который оплачивает счета, пока ты копишь на «независимость»?
Она молчала, лишь сотрясаясь от рыданий. — Я понял, — произнёс он так же тихо.
Развернулся, молча направился в спальню, взял свою сумку, бросил туда паспорт и ключи от машины родителей, которую временно брал.
Не стал собирать вещи.
Просто вышел из квартиры, в которой совсем недавно был по-настоящему счастлив.
На пороге он обернулся и сказал:
— Мне нужно побыть одному.
Подумать.
Дверь за ним с грохотом захлопнулась.
Тамара осталась сидеть на полу посреди гостиной, в гнетущей тишине, нарушаемой только её собственными всхлипами.
Она получила то, чего так боялась.
Осталась одна.
И её миллионы на счёте не смогли её утешить. *** Илья ехал на дачу, находясь словно на автопилоте.
Пейзажи Решетиловки сменялись заснеженными полями, а в голове стучала одна мысль — одна цифра с экрана ноутбука.
Он ощущал себя преданным, опустошённым и глубоко глупым.
Все его представления о браке, партнёрстве, любви рухнули в одно мгновение.
Прибыв на дачу, он молча обнял родителей, переоделся и с рвением взялся за крышу, отчаянно отрывая старый, прогнивший рубероид.
Физический труд помогал не думать.
Он работал до темноты, пока мышцы не стали сводить от усталости.
Вечером за столом с родителями он был молчалив.
Мать, чувствуя его состояние, не стала задавать вопросы. — Тебе тяжело, сынок, — сказала она, ставя перед ним тарелку горячего супа. — Но не руби с плеча.
Тамара — хорошая девочка, но, кажется, у неё свои тараканы в голове.
У всех они есть.
У твоего отца, кстати, тоже, — она кивнула на мужа, который делал вид, что увлечён телевизором. — Иногда надо просто дать человеку время.
И себе в том числе.
Простые и мудрые слова матери немного его успокоили.
Он не хотел ненавидеть Тамару.
Он просто не понимал, как жить дальше, зная эту правду.
Он остался у родителей на несколько дней, спал на старом диване в своей детской и пытался собрать осколки своего мира воедино.
Тем временем Тамара осталась одна в их идеальной, недавно отремонтированной квартире.
Эта идеальность давила на неё.
Каждый предмет напоминал об Илье: его кружка на кухне, недочитанная книга на тумбочке, его запах на подушке.
Тишина звенела в ушах.
В первые сутки она почти не вставала с кровати, лишь плакала.
Она перебирала в памяти их ссоры, его слова и впервые взглянула на ситуацию не только со своей стороны.
Она увидела боль в его глазах, когда отказалась помочь с машиной.
Увидела отчаяние, когда он просил поддержки для родителей.
И прочувствовала шок и презрение, когда он обнаружил её банковский счёт.
Её миллионы, гордость и крепость теперь казались проклятием.
Они должны были стать её свободой, а вместо этого заперли в клетке одиночества.
На второй день она позвонила лучшей подруге Ольге. — Ольга, он ушёл, — выпалила она в трубку, вновь рыдая.
Ольга приехала через час с бутылкой вина и коробкой пирожных.
Она молча выслушала сумбурный, полный слёз рассказ Тамары — о деньгах, страхах, отце, даче, ноутбуке. — Тамара, я тебя люблю, ты знаешь, — сказала Ольга, когда Тамара замолчала. — Но, конечно, ты наломала дров.
— Я знаю! — всхлипнула Тамара. — Но что я могла сделать?
Я так боюсь… — Чего боишься?
Что Илья — копия твоего отца? — мягко спросила Ольга. — А он хоть раз дал тебе повод так думать?
Он жадный?
Он тебя контролирует?
Он упрекает тебя за кусок хлеба? — Нет, — прошептала Тамара. — Он совсем наоборот.
Он самый щедрый и добрый человек, которого я знаю. — Вот именно, — кивнула Ольга. — А ты наказываешь его за чужие грехи.
Ты построила защиту против врага, которого не существует.
Ты так боялась стать зависимой, что в итоге стала зависимой от денег.
Они решают за тебя, как жить и кого любить.
Ты спряталась за ними, словно за стеной, а твой муж остался снаружи под дождём.
Слова подруги были жестокими, но честными.
Тамара смотрела на свою квартиру, на все эти дорогие вещи, которые покупала «для дома», и поняла, что это была не забота.
Это был откуп.
Она откупалась от настоящей близости, ответственности, партнёрства.
Она создавала красивую витрину, за которой скрывала пустоту и страх. — Я всё испортила, — прошептала она.
— Ещё нет, — возразила Ольга. — Но тебе предстоит сделать самый трудный шаг в жизни.
Не просто попросить прощения.
А разрушить эту стену.
Показать ему, что доверяешь ему больше, чем своим деньгам.
Тамара долго сидела в тишине после ухода подруги.
Она думала об Илье, его доброте, наивной вере в «мы», которую она так жестоко разрушила.
Поняла, что страх потерять деньги ничтожен по сравнению со страхом потерять его.
И впервые за много лет почувствовала не желание защититься, а огромное, всепоглощающее стремление открыться.
Она взяла телефон.
Руки дрожали, но она знала — должна сделать этот шаг.
Написала короткое сообщение Илье: «Пожалуйста, вернись.
Нам нужно поговорить.
По-настоящему». *** Илья увидел сообщение, когда уже собирался возвращаться в Решетиловку.
Перечитывал его не раз десять. «По-настоящему».
Эта фраза зацепила его.
Он устал от криков, истерик и недомолвок.
Если есть хоть малейший шанс спокойно и честно поговорить, он должен им воспользоваться.
Он вошёл в квартиру вечером.
Внутри было чисто и пахло кофе.
Тамара встретила его в прихожей.
Она была без макияжа, в простом домашнем свитере, выглядела уставшей и очень уязвимой.
Она не бросилась к нему с объятиями, а тихо сказала: — Спасибо, что пришёл.
Проходи на кухню.
На кухонном столе стояли две чашки с кофе и три обычных почтовых конверта.
Илья сел, настороженно глядя на конверты. — Что это? — спросил он.
Тамара села напротив.
