К жизни без маминой поддержки? — Нет, — признался он откровенно. — Не готов.
Но я стремлюсь научиться.
Ради нас.
Он сделал шаг к ней, осторожно протянув руку. — Понимаешь, всю жизнь я жил с ощущением, что сам не справлюсь.
Что без мамы я пропаду.
Она готовила, стирала, решала все мои проблемы.
И я настолько к этому привык,
что не мог представить себе другую жизнь. — А сейчас? — Татьяна не спешила брать его руку. — Сейчас мне страшно, — признался Алексей. — Страшно настолько, что колени трясутся.
Но я хочу попытаться.
Мама сказала, что будет помогать, но не делать всё за меня.
И что это должно было случиться много лет назад.
Татьяна смотрела на мужчину перед собой — взрослого по документам, но всё ещё ребёнка в душе.
Могла ли она доверить ему свою жизнь, своё будущее? — Алексей, я не хочу быть твоей второй мамой, — твёрдо заявила она. — Я хочу быть партнёром, женой.
Равной. — Я понимаю, — он кивнул. — И не прошу, чтобы ты была моей мамой.
Я прошу быть рядом, пока учусь быть мужчиной, а не маминым сыночком.
Татьяна наконец взяла его за руку. — Это будет сложно. — Знаю, — Алексей криво улыбнулся. — Вчера пытался сам погладить гривню.
Теперь у меня на одну гривню меньше.
Татьяна рассмеялась, и напряжённость, повисшая в воздухе, немного спала. — Учиться никогда не поздно, — сказала она.
Прошло три месяца.
Свадьбу отложили — не отменили, а именно перенесли на полгода.
Сам Алексей настоял на этом, объяснив, что хочет доказать и себе, и Татьяне свою способность измениться.
Надежда Ивановна сдержала слово — она больше не приходила без приглашения, не приносила готовую еду, не звонила по несколько раз в день.
Это давалось ей непросто, Татьяна замечала, как старушка порой украдкой вытирает слёзы, глядя на сына.
Но держалась.
Алексей тоже менялся — медленно, с откатами, но настойчиво.
Он освоил приготовление нескольких простых блюд, разобрался в работе стиральной машины, даже починил кран на кухне, когда тот потёк.
Конечно, не всё проходило гладко.
Порой он срывался, звонил матери за помощью, а потом винил себя за слабость.
Но с каждым разом таких моментов становилось всё меньше.
Татьяна наблюдала за этими переменами с осторожным оптимизмом.
Она видела, как Алексей борется с собой, со своими привычками и страхом самостоятельности.
Это вызывало в ней уважение.
Однажды вечером, когда они ужинали в его квартире (он впервые приготовил ужин полностью самостоятельно — без подсказок Татьяны и тайных звонков маме), он вдруг отложил вилку и серьёзно посмотрел на неё. — Оля, я хочу тебе кое-что сказать.
Она напряглась, ожидая очередного признания в слабости. — Я говорил с боссом.
Мне предложили повышение. — Алексей, это же замечательно! — искренне обрадовалась Татьяна. — Подожди, — он поднял руку. — Раньше я бы отказался.
Испугался бы ответственности и новых обязанностей.
Проконсультировался бы с мамой, и она сказала бы, что мне и так хорошо, зачем рисковать.
Он сделал паузу, собирая мысли. — Но сейчас я согласился.
Сам.
Не спрашивая ни у кого разрешения.
Татьяна заметила, как в его глазах горит не страх, а гордость за себя.
Возможно, впервые в жизни. — Я горжусь тобой, — тихо произнесла она. — Правда? — он смотрел на неё, словно ребёнок, впервые сделавший что-то самостоятельно. — Правда, — она накрыла его руку своей. — Но ещё больше я рада, что ты гордишься собой.
Это важнее.
День свадьбы выдался ясным и тёплым.
Без пышных торжеств, как и хотели — лишь близкие друзья и родные в небольшом ресторане на окраине города.
