А спустя несколько минут она произнесла ту самую фразу.
Фразу, положившую начало разрушению.
Утро встретило Дмитрия плотной, тягучей тишиной.
Ночью Ольга ушла спать на диван в гостиной, а он, ворочаясь до двух часов в их огромной, внезапно пустой кровати, наконец уснул крепким сном без сновидений.
Проснувшись, у него сложилось впечатление, что вчерашний разговор — всего лишь дурной сон.
Ну, поссорились, покричала, такое бывает.
К утру женщины обычно успокаиваются.
Он был уверен, что сейчас выйдет на кухню, где, как обычно, будет ждать чашка кофе и привычное, хоть и немного напряжённое молчание, которое можно будет растопить парой шуток и виноватой улыбкой.
Однако на кухне его не ожидала кофейная рутина.
Ольга уже сидела за столом, полностью одетая, с ровной спиной, будто проглотила линейку.
Перед ней не стояло ни чашки, ни тарелки.
Только два белоснежных листа формата А4, аккуратно лежавших на идеально чистой столешнице.
Она подняла на него глаза, и он понял: ничего не закончилось.
Ничего даже не начиналось. — Доброе утро, — пробормотал он, открывая холодильник скорее по привычке, чем из-за голода. — Сядь, — её голос звучал так же ровно и бесцветно, как и вчера.
Это не было ни приказом, ни просьбой.
Это была констатация неизбежности.
Он сел напротив.
Она молча подтолкнула к нему листы.
На первом изображалась фотография.
Не просто снимок с телефона, а качественная, чётко распечатанная на глянцевой бумаге фотография.
Его взгляд упал на изображение.
Её сумка.
Бежевая, из тиснёной кожи, та самая, на которую она копила почти полгода.
И на этой безупречной коже, прямо в центре, расползлось уродливое, жирное пятно от тонального крема.
Фото было сделано крупным планом, почти под микроскопом.
Были видны каждая пора кожи, каждая нитка строчки и отвратительный рыжий развод, похожий на незаживающую язву.
Он поднял глаза на Ольгу, но она смотрела на второй лист.
Он перевёл взгляд туда.
Это была отсканированная квитанция.
С логотипом дорогой химчистки, куда возили вещи звёзды и местные богачи.
В графе «Наименование изделия» значилось: «Платье вечернее, шёлк, сложный крой».
А внизу, в графе «Итого к оплате», стояла сумма, от которой у него неприятно сжалось под ложечкой.
Сумма, равная почти половине его месячного аванса.
Ниже, от руки, была приписка мастера-приёмщика: «Выведение жировых пятен от косметических средств без гарантии. Возможны остаточные следы». — Что это? — спросил он, хотя уже всё понял. — Это счёт для твоей сестры, — ответила Ольга, не моргнув. — Здесь стоимость химчистки за испорченное платье и оценка сумки, так как восстановлению она не подлежит. Я уточнила в сервисном центре. У неё есть неделя, чтобы заплатить.
Дмитрий уставился на неё.
Он ожидал, что она сейчас рассмеётся и скажет, что это глупая шутка.
Но её лицо оставалось непроницаемым. — Ты… ты серьёзно? — он нервно рассмеялся. — Оль, ты с ума сошла? Какие деньги? Это же Татьяна! Она ребёнок, студентка, откуда у неё такие суммы? — Меня не волнует, откуда, — отрезала она. — Пусть займёт. Пусть попросит у родителей. Пусть отработает. Её взрослые проблемы меня не касаются. Она испортила чужие вещи. За это нужно платить. — Платить?! За какие-то тряпки?! — он начал раздражаться, чувствуя, как вчерашняя уверенность сменяется растерянностью и гневом. — В нашей семье мы никогда не трясли друг с друга деньги! Если что-то нужно — просто берём, помогаем! Она же моя сестра, моя кровь! — Вот именно. Твоя, — подчеркнула Ольга. — Но она не взяла. Она украла на время, испортила и даже не извинилась. Это не про деньги, Дмитрий. Это про ответственность за свои поступки. И пока она сама не оплатит эту свою «игру» из своего кармана, она этого не поймёт. Ни она, ни вся ваша семья.
Он вскочил, ударив ладонью по столу.
Листы подпрыгнули. — Ты ставишь какие-то вещи выше моей семьи! Выше отношений! Это же просто сумка, просто платье! Купим новое! — Ты не понял, — её голос стал ещё тише и оттого страшнее. — Ты можешь купить мне хоть десять новых сумок. Но ту, испорченную, купила я. На свои деньги. И она была моей. А твоя сестра зашла в мой дом, в мою спальню, взяла мою вещь и уничтожила её. Можешь лично передать ей счёт. Или оплатить сам. Выбирай. Но до следующей пятницы деньги должны быть здесь.
Следующие несколько дней превратили квартиру в склеп.
Воздух, казалось, загустел и осел на мебели серой, невидимой пылью.
Они передвигались по квартире как призраки, стараясь не пересекаться.
