И про Наташу знала, и о том, что Дмитрий последние полгода появлялся дома лишь переночевать.
Она жалела, как соседка, приносила пирожки: «Держись, Тамарка.» – Помнишь, – тихо произнесла Тамара, – как Оля в пять лет заболела?
Воспаление легких, врачи разводили руками.
Ты тогда не выходил с работы, чтобы заработать на лекарства.
А я сутками сидела у ее кровати.
Ты сказал тогда: «Мы семья, Тамар.
Мы всё переживём.» – Это было давно. – Всего пятнадцать лет.
Или когда твоя мать перенесла инсульт?
Кто ездил с ней по больницам?
Кто не спал по ночам, переворачивал её каждые два часа, чтобы не было пролежней?
Я, Дмитрий.
А ты находил оправдания – работа, дела.
Какие дела?
Ты уже тогда гонялся за своим бизнесом.
Дмитрий затушил окурок о подоконник.
Тамара поморщилась – подоконник новый, поставили всего месяц назад.
Сама копила.
Дмитрий затушил окурок о подоконник.
Тамара поморщилась – подоконник новый, поставили всего месяц назад.
Сама копила. – Ты всегда всё вспоминаешь, – раздражённо сказал он. – Весь негатив помнишь.
А хорошее?
А то, как я тебя на море возил? – Десять лет назад возил.
В Коблево.
На неделю. – Тебе всё мало!
Тамара повернулась к нему.
В её глазах блестели слёзы, но она не дала им вылиться.
Не дождёшься.
Тамара повернулась к нему.
В её глазах блестели слёзы, но она не дала им вылиться.
Не дождёшься. – Знаешь что, Дмитрий?
Уходи.
Иди к своей Наташе.
Но я тебе скажу одно.
Мать твою я до самого конца заботилась.
Два года она была у нас, два года я кормила её с ложечки, мыла, давала лекарства.
А где ты был?
На заработках?
На каких, Дмитрий?
Последние пять лет ты толком нигде не работал.
Только мечтал разбогатеть. – Я пытался!
Я старался ради семьи! – Ради семьи? – Тамара усмехнулась. – Оля на последнем курсе подрабатывает медсестрой в ночные смены, чтобы хватило на учебники.
Потому что папа в бизнесмены пошёл.
Я взяла две ставки в школе и ещё репетиторством занимаюсь.
Для кого ты старался?
Дмитрий молчал, сжимая ручку чемодана.
Дмитрий молчал, сжимая ручку чемодана. – И знаешь, что самое смешное? – продолжала Тамара. – Твоя мать перед смертью сказала мне: «Прости его, доченька.
Он слабый.
Всегда был слабым.
Спасибо, что терпела.» Тогда я не поняла.
А теперь понимаю. – Не смей! – вспыхнул Дмитрий. – Не смей говорить, что я слабый!
Мне здесь душно!
В этой квартире, в этом городе, с тобой!
Ты меня в могилу загоняешь своей правильностью! – Моей правильностью? – Тамара вдруг рассмеялась.
Сухо, злобно. – Я последние годы только и делала, что молчала.
Молчала, когда ты приходил пьяный.
Молчала, когда из заначки пропадали деньги – на очередной твой «проект».
Молчала, когда от тебя чужими духами пахло.
Думала – перебесится, одумается.
Семья же.
Она подошла к шкафу, достала папку. Дмитрий напрягся.
