— Да разве вечер, да разве вечер… мне с детства мало удавалось поспать… — раздался пронзительный женский голос из соседней половины дома, разбудив Матвейчука.
Он открыл глаза, сел на кровати и пытался понять, что происходит.
Его соседка Тамара Сергеевна Иванова, некогда благопристойная домохозяйка, после развода два года назад изменилась до неузнаваемости.
Теперь по выходным её часть дома, которую они делили с Матвейчуком, наполнялась шумными гуляньями.
Женщины с непростой судьбой стекались сюда со всех уголков Макарова, весело смеялись, поднимали тосты и танцевали до самого рассвета.
Матвейчук, потерявший пять лет назад любимую женщину, вынужден был свыкнуться с этими звуками и даже научился засыпать под них.
Однако пение всегда вызывало у него лёгкое дрожание.
Сегодняшний вечер отличался от прочих.
Матвейчук услышал незнакомый голос — звонкий, чистый и невинный, словно детская слеза.
Этот голос звучал так искренне и завораживающе, что он невольно напрягся. — Ой, да во сне привиделось… — продолжал голос, наполненный горечью.
Эти слова тронули Матвейчука, и его сердце сжалось от сострадания.
Он понимал, что соседка и её подруги устраивают такие встречи, чтобы отвлечься от своих бед и немного повеселиться.
Но в этом голосе звучала иная нота — невыразимая тоска, боль и одиночество.
Матвейчук слушал, как голос набирал силу и легко брал высокие ноты, продолжая «плакать», и осознал, что уже не в силах ни уснуть, ни уйти.
Ему вдруг показалось, что женщину необходимо «спасти», нельзя оставлять её наедине с её горем.
Стук в дверь окончательно вырвал Матвейчука из размышлений.
Он вскочил и побежал открывать. — Доброй ночи, Матюха.
Разбудил? — прозвучал из сеней хмельной голос троюродного брата Матвейчука, Ивана Петрова.
Петров, мужчина сорока двух лет, ввалился в дом, неся в руках охапку саженцев.
Он снял обувь, грубо свалил саженцы в углу и направился прямо на кухню, где включил свет и стал рыться в холодильнике. — Привет, — смутился Матвейчук. — Что ты тут среди ночи забыл? — А, мы сегодня с женой и тестем приехали в Макаров, чтобы газонокосилку купить, — объяснил Петров, доставая из холодильника миску с холодцом и банку маринованных помидоров.
Матвейчук зажёг плиту и поставил чайник на подогрев. — Купили? — поинтересовался он. — Купили.
Чёрт возьми.
Год назад Петров утопил почти новую машину в речке, и теперь всегда ездил с тестем.
Строгий и прижимистый тесть, Дмитрий Анатольевич, семидесятилетний мужчина, не доверял зятю руль своей старенькой, но надёжной «Нивы» и сам возил всю семью. — Пока грузили газонокосилку в машину, жена на меня набросилась, мол, я обязан весь уикенд косить траву не только у себя во дворе, но и у тестя.
Ну, я и разозлился немного.
В общем, убежал.
К счастью, у меня тут много друзей и родственников. — Понятно, — протянул Матвейчук.
Он наблюдал, как гость уплетает холодец с помидорами, и достал из холодильника кастрюлю с супом, поставив её тоже на подогрев.
О большом аппетите Петрова Матвейчук помнил с детства.
Через стену донёсся громкий ритм плясовой музыки, и Петров, уже начинавший клевать носом, поднял голову: — Это что ещё за ночные гулянья? — А, это у соседки сегодня посиделки, — ответил Матвейчук. — В два часа ночи?
Что за повод?
Петров, обожающий развлечения, сразу вскочил из-за стола и, шатаясь, направился к двери. — Сиди, — остановил его Матвейчук, схватив за рукав куртки. — Подруги к соседке пришли, к утру стихнут.
— Да ты что?!
Подруги?!
Мне кажется, половина Макарова там собралась.
Пойдём посмотрим, что за сборище!
Матвейчук, скромный и спокойный человек, не любивший конфликты и щекотливые ситуации, вздрогнул и, схватив брата за другой рукав куртки, умолял: — Иван, не стоит!
Куда ты без приглашения… И помни, ты в гостях, а не у себя дома, так что не забывайся.
Но было уже поздно.
В мире невозможно остановить две вещи — бурю и Петрова, почуявшего рядом веселье.
Иван рванул к двери и исчез в ночной темноте, а Матвейчук последовал за ним.
Через несколько минут он уже стоял за спиной братца и смотрел на толпу уставших полусонных женщин, выстроившихся у двери. — Что нужно? — спросила хозяйка веселья, Иванова. — Это вы ко мне? — возмутился Петров. — Это я должен здесь вопросы задавать!
Что за притон вы здесь устроили?
