Прости, Тамара.
Я смотрела на него, не в силах поверить услышанному. — Ты всерьёз?
Ты готов уйти от своих дочерей из‑за какого‑то бабушкиного рассказа?
Он молчал, опустив голову, плечи были напряжены.
Я вздохнула, дрожь пробежала по телу, пытаясь сохранить спокойствие. — Если ты уйдёшь, Алексей, — прошептала я, — тебя уже не вернуть.
Я не позволю тебе оставить наших девочек одних.
Он бросил последний взгляд, на его лице играло сомнение, но всё же повернулся к двери и вышел. — Прости, Тамара, — тихо произнёс он и исчез в коридоре, а его шаги эхом отдавались по больничным стенам.
Я осталась у пустой двери, сердце бешено колотилось, мысли не давали покоя.
Медсестра вернулась, увидела моё состояние и мягко положила руку мне на плечо, молча поддерживая, пока я собирала вещи.
Я смотрела на крошечных дочерей, слёзы застилали глаза. — Не бойтесь, девочки, — тихо сказала, поглаживая каждую маленькую головку. — Я рядом.
Я всегда буду с вами.
Обнимая их, я ощущала, как внутри меня растёт смесь страха и решимости.
Я не знала, как справлюсь в одиночку, но была уверена: никогда не оставлю своих девочек.
Никогда.
Прошло несколько недель с тех пор, как Алексей ушёл, и каждый день без него тяжёл, как я и боялась.
Одной заботиться о трёх новорождённых — почти неподъёмная ноша.
Иногда казалось, что я едва держусь на плаву, но я продолжала бороться ради Марины, Оли и Кати.
Они стали моим всем, и несмотря на боль предательства, я должна была сосредоточиться на них.
Однажды после обеда в нашу комнату вошла моя золовка Оксана, чтобы помочь с малышами.
Она была единственной из семьи Алексея, кто поддерживал со мной связь, и я надеялась, что она сможет уговорить Алексея вернуться.
Оксана выглядела взволнованной. — Тамара, — сказала она, прикусив губу, — я слышала кое‑что… Не знаю, стоит ли говорить, но молчать не могу.
Моё сердце забилось быстрее. — Говори.
Она глубоко вздохнула. — Я подслушала разговор мамы Алексея с тётей Ларисой.
Она призналась, что никакой гадалки не было.
Я застыла. — Как так?
Нет никакой гадалки?
Глаза Оксаны наполнились жалостью. — Мать всё придумала.
Она боялась, что после рождения тройни Алексей станет уделять ей меньше внимания.
