Первые месяцы дались особенно тяжело. Ганна звонила ежедневно — то в слезах, то с угрозами. Леся заявила, что у неё больше нет старшей внучки. Лишь Богдан, казалось, не заметил её исчезновения — ему нашли наставников и наняли помощницу по хозяйству.
Прошло три года. Оксана уже уверенно стояла на ногах, когда Ганна неожиданно позвонила:
— Богдана в армию забирают. Нам срочно нужны деньги, чтобы решить вопрос. У тебя ведь теперь хорошая работа?
Оксана тогда только усмехнулась:
— Пусть идёт служить. Ему не помешает понять, что такое порядок и умение заботиться о себе.
— Как ты можешь так говорить! — вскрикнула Ганна. — Это же твой брат! Ты всегда была эгоисткой, а теперь ещё и злопамятной стала!
— Я не мщу тебе, мама. Просто не понимаю, почему должна платить за то, чтобы твой обожаемый сынок продолжал жить как балованный ребёнок.
После этого разговора они не общались семь лет. До сегодняшнего дня.
***
— Так что скажешь, Оксана? — голос матери вернул её к реальности. — Неужели ты оставишь Лесю одну на старости лет?
Оксана оглядела тех, кто сидел за столом. Ганна — постаревшая женщина с прежней властностью под маской бессилия. Леся смотрела всё так же укоризненно и строго. Богдан развалился на стуле с видом человека, привыкшего получать всё просто потому, что он мужчина. А рядом с ним его молодая супруга — тихая девушка с потухшим взглядом, уже готовая принять роль прислуги в семье мужа — ту самую роль, которую когда-то пытались навязать самой Оксане.
— Нет, — произнесла она спокойно.
— Что значит «нет»? — нахмурилась мать.
— Я не возьму Лесю к себе домой.
В комнате воцарилась тишина; только настенные часы продолжали отмерять время своим гулким тиканием.
— Как это понимать? — первой нарушила молчание Леся. — А куда же я пойду?
— Туда же, где вы были все эти годы, — пожала плечами Оксана. — В своей квартире. Если потребуется уход — наймите сиделку за деньги от продажи дачи.
— Но дача предназначена Богдану! — возмутилась Леся. — Им с Марией нужно где-то отдыхать летом!
— А мне нужно место для собственной жизни, — спокойно ответила Оксана. — Той жизни, которую я выстраивала без вашей поддержки и участия. Я не собираюсь бросать работу или жертвовать своим пространством ради роли сиделки в угоду семейным ожиданиям о женской самоотдаче ради мужчин.
— Никто тебя этому не учил! — всплеснула руками мать.
— Серьёзно? — горько усмехнулась Оксана. — А кто заставлял меня готовить еду и убирать за Богданом? Кто говорил мне: девочка должна быть хозяйственной, а мальчику важно развиваться?
Богдан впервые за весь вечер выпрямился на стуле:
— Слушай ты чего разошлась? Ну помогала немного по дому…
