В приёмном отделении городской больницы №3 время словно застыло — медленнее, чем капли из капельницы у пациента в шестой палате. Здесь безраздельно властвовала Оксанка — старшая медсестра с выражением лица бухгалтера, проверяющего годовой отчёт, и голосом, от которого вздрагивали даже самые закалённые хулиганы с бритвой в кармане. Её слово не подлежало обсуждению, её взгляд был холоднее зимнего ветра, а неодобрение пугало сильнее любого мрачного прогноза от метеорологов.
Поэтому когда в их строго организованный и вечно раздражённый коллектив направили новичка — Александру, выпускницу медучилища с испуганными глазами и безупречно выглаженной формой — Оксанка лишь презрительно фыркнула. «Очередная мечтательница. Обуза», — бросила она, смерив девушку ледяным взглядом.
Александра старалась изо всех сил: спешила по вызовам, разносила медикаменты, заполняла медицинские карты. Но для Оксанки она оставалась постоянным источником раздражения: то шприц выронит, то плёнку для ЭКГ неправильно вставит. И вот однажды, когда Александра вновь растерянно застыла перед шумящим УЗИ-аппаратом, терпение старшей медсестры иссякло.
— Перестань пялиться на него как овца на новые ворота! — прогремел её голос по всему коридору. — В шестую палату только что привезли какого-то оборванца с улицы. Весь грязный, без сознания. Иди учись на нём работать. Разберёшься — хорошо. Нет — заявление на стол.
В палате №6 действительно находился мужчина: лицо покрыто пылью дороги и засохшей кровью; одежда источала запах пота, дешёвого спиртного и отчаяния. Коллеги смотрели на Александру сочувственно: «Вот уж повезло тебе с пациентом… Оксанка сегодня особенно злая».
Сжавшись от страха и унижения внутри себя, Александра подошла к койке. Она не видела перед собой бродягу — она видела человека в беде. С осторожностью и неожиданной для себя теплотой она начала обрабатывать его раны на руках. Грязь смывалась водой, открывая тонкие длинные пальцы удивительной формы.
Она умыла его лицо — под слоем грязи проступили чёткие черты лица с почти благородным выражением.
Он очнулся только на следующий день. Молчаливо лежал и смотрел в потолок пустым взглядом. Александра говорила тихо; не ждала ответа — просто приносила еду и поправляла подушку под головой пациента. Она заметила его вздрагивания при громких звуках и попросила санитаров соблюдать тишину возле палаты.
Однажды после смены она оставила ему на тумбочке томик Богдана — любила читать его стихи во время перерыва на обед. Утром книга лежала там же, но было видно: страницы перелистывали.
Перелом наступил через неделю: Оксанка зашла в палату с проверкой и увидела картину, которая заставила её замереть ненадолго: Александра легко напевала себе под нос что-то тихое и уверенно делала перевязку пациенту; тот же смотрел ей прямо в глаза без страха или боли — лишь благодарность читалась во взгляде.
— Ну что ж ты… сестрица милосердия… друга себе нашла? — язвительно бросила Оксанка фразу напоследок; но уверенности прежней уже не было ни в голосе её, ни во взгляде.
Спустя несколько дней больницу посетила делегация из областного управления здравоохранения с внезапной инспекцией во главе с самим министром здравоохранения области; рядом шагал главврач больницы весь мокрый от волнения.
Когда они вошли в шестую палату, министр остановился как вкопанный: помещение сияло чистотой; у окна сидел тот самый пациент… рисовал обычной шариковой ручкой невероятно точный пейзаж за окном больницы — городской парк оживал прямо на листе бумаги.
— Просто поразительно… — прошептал министр восхищённо, разглядывая рисунок сквозь очки. — Настоящий дар!
В этот момент вошла Александра с лекарствами; мужчина поднял глаза… и впервые за всё это время улыбнулся ей:
— Это всё благодаря ей… Она вернула меня к жизни…
История оказалась невероятной по своей сути…
