Зной в тот день стоял удушающий — липкий, городской, будто воздух застыл. Солнце плавило асфальт, а от руля в салоне моей машины тянуло раскалённым пластиком. Я объезжал клиентов по делам, и последний адрес оказался в спальном районе на окраине — там жил мой зять Назар. Новый микрорайон: аккуратные многоэтажки, ухоженные газоны, которые всё равно выгорали под солнцем до сухой желтизны. «Зайду-ка, — мелькнула мысль. — Освежиться холодным чаем. Давно не виделись». Назар был парень неплохой — спокойный, с руками мастера: и машину починит, и сантехнику приведёт в порядок. Моя дочь Кристина души в нём не чаяла. Жили они скромно, но с теплом и взаимностью — так мне казалось.
Я свернул на их улицу и замедлил ход машины, высматривая место для парковки у тротуара. И тут сердце моё сжалось от неожиданности: у калитки их дома в тени перекошенного тополя стоял знакомый до последней царапины на бампере хэтчбек — белый «Ниссан» моей жены Елены. Это было странно. Очень странно. У неё сегодня был корпоратив: с утра говорила, что задержится до вечера. «Наверное, отменили», — подумал я и почему-то не стал звонить ей или зятю заранее.
Калитка в невысоком заборе была приоткрыта. Я уже тянулся к кнопке звонка, но рука застыла на полпути. Из распахнутого окна второго этажа — кухонного окна — донёсся голос моей жены. Но звучал он иначе: томно, влажно от чувств; голос был наполнен дерзостью и нежностью одновременно.
«…ну я ему сказала: этот дурачок гостей повёз за город, а я якобы приболела… Притворилась! Представляешь? Весь день наш!»
Я оцепенел на месте. Ноги словно приросли к земле, горло пересохло мгновенно.
Ответил мужской голос — голос Назара. Но это был не тот неторопливый и уравновешенный зять, которого я знал годами. Его интонации были низкими и хриплыми от желания.
«А если он вдруг вернётся?» – прошептал он так тихо и напряжённо, что по моей спине пробежали мурашки.
«Да брось ты! Он же до вечера! – засмеялась Елена своим лёгким смехом – тем самым… – Не бойся меня потерять… Твой папа ничего не узнает».
Твой папа.
Мир перевернулся внутри меня и рухнул беззвучно вниз.
Шум улицы исчез мгновенно: ни гудков машин, ни детских голосов во дворе – только звенящая пустота в ушах да собственное дыхание где-то глубоко внутри груди.
Я не мог поверить услышанному… Это должно быть недоразумение или злой розыгрыш… Наверное… Наверное…
Отшатнувшись от двери как от удара током, я споткнулся о бордюрный камень и почти бегом бросился обратно к машине.
Каждое движение давалось с трудом – тело будто действовало отдельно от сознания.
Я рухнул на водительское сиденье, захлопнул дверь и остался сидеть неподвижно перед капотом её машины с тусклым блеском лака под солнцем.
Из того самого окна снова донёсся женский смех – радостный… счастливый…
Смех той женщины, которую я любил двадцать лет…
Смех родной…
Смех предательский…
Как я завёл мотор? Как тронулся с места? Не помню вовсе.
Перед глазами плыли белые пятна; в ушах продолжал звучать тот самый разговор – невероятный по своей жестокости…
И всё же мир не исчез…
Он просто стал другим…
