Он просто становится иным. Незнакомым. И пугающе безмолвным. Я ехал без определённой цели, будто на автопилоте. Руки сами управляли рулём, ноги машинально переключались с педали газа на тормоз. Светофоры, дорожные знаки, прохожие — всё это сливалось в бессмысленный калейдоскоп красок. В голове бесконечно крутились их голоса — как старая плёнка, заевшая на одном месте. Это «мой мальчик». Это «твой папа». «Папа»… Да, Назар был младше Кристины на пять лет. Для меня он почти ребёнок. Я старался быть ему не просто тестем — почти отцом: поддерживал, советовал, помогал как мог. А он… он…
Я резко свернул к обочине и ударил по тормозам. Распахнув дверь, склонился наружу — меня вырвало. Тело сводили судороги, выворачивая не столько желудок, сколько саму душу наружу — всю ту жизнь до сегодняшнего дня и всю правду, что оказалась фальшивкой.
Я остался сидеть на корточках у машины, прижав лоб к холодному металлу двери и пытаясь отдышаться. Воздух жёг лёгкие изнутри. В памяти вспыхивали разрозненные сцены: Елена в подвенечном платье; первый плач Кристины; как мы втроём выбирали ей коляску; как Назар — тогда ещё застенчивый ухажёр — нервно пил со мной чай на кухне; его взгляд — открытый и честный, как мне тогда казалось; его уважительное «Дмитрий»… И её глаза… её улыбка… походка лёгкая и быстрая… «Я на корпоративе, милый». Поцелуй в щёку… Обман.
Всё оказалось ложью.
С телефоном в руке я просидел какое-то время — не знаю сколько точно. Палец завис над значком с фотографией дочери. Позвонить Кристине? Рассказать ей всё? Закричать: «Твой муж! Твоя мать!» Нет… Я не мог этого сделать.
Перед глазами стояло её лицо — счастливое, полное любви к ним обоим. Это бы уничтожило её окончательно.
Что оставалось? Вернуться туда? Устроить скандал? Поднять руку?.. Всё внутри кипело от ярости и унижения вперемешку с болью… Но где-то глубоко уже оформилось ясное и ледяное осознание: всё кончено.
Я завёл двигатель и направился домой.
Дом наш с Еленой встретил привычной тишиной. Именно тот самый дом, который она сегодня назвала «клеткой», притворившись больной перед уходом.
Я вошёл внутрь: всё было по-прежнему уютно и чисто; пахло её духами вперемешку с ароматом кофе… Наша совместная жизнь аккуратно разложена по полкам и развешана по стенам в рамках.
Прошёл в гостиную и опустился в своё кресло — ждать.
Свет включать не стал: сумерки медленно заполняли комнату, стирая цвета и очертания предметов вокруг.
Ровно в восемь щёлкнул замок входной двери.
Послышались её быстрые шаги:
— Дмитрий? Ты дома? Почему так темно?.. — голос звучал привычно тепло и буднично домашне.
Она включила свет… вздрогнула при виде меня:
— Ой! Сидишь тут один в темноте? Что случилось? Как съездил?
Она подошла ближе, потянулась поцеловать меня в щёку — я отклонился.
Она остановилась резко: почувствовала неладное.
— Что-то произошло?.. — тревога проскользнула в голосе тонкой нотой…
Хорошая актриса…
Я поднял взгляд на неё. Не знаю точно, что она увидела у меня в глазах… но сделала шаг назад:
— Я был сегодня у Назара… — произнёс я негромко хриплым голосом чужого человека.
