Из кладовки она вытащила несколько объёмных картонных коробок, оставшихся после покупки крупной техники. Она поставила их в центре гостиной, прямо напротив стеклянных витрин Данила. Его армия пластиковых идолов смотрела на неё из подсвеченных ниш. Теперь они казались ей не просто раздражающим скоплением безделушек, а воплощением его эгоцентризма, памятниками его незрелости, которые вытеснили её собственную жизнь.
Она не стала действовать хаотично. О нет — это было бы слишком примитивно. За годы совместной жизни она поневоле изучила эту коллекцию лучше, чем он когда-либо пытался понять её саму. Она знала, какие фигурки были лишь фоном, а какие — настоящими реликвиями. Подойдя к центральному стеллажу, она остановилась перед фигуркой Клима в исполнении Мирона от «Hot Toys». Данило с гордостью рассказывал, что достал её за огромные деньги и называл «инвестицией». Осторожно взяв коробку двумя пальцами, она уложила её на дно первой тары. Следом отправился редкий Николай от «Neca», всё ещё в заводской плёнке. Затем — лимитированный Тимофей с полным арсеналом оружия, которого Данило тщательно протирал микрофиброй каждую неделю.
Она методично обходила стеллажи один за другим, выбирая только самое ценное и значимое. Обычных штурмовиков или стандартных Изяславов она не трогала — такие можно было найти в любом магазине игрушек. Её интересовали лишь уникальные экземпляры: редкости, лимитированные выпуски и фигурки с автографами создателей — те самые трофеи с выставок, которыми Данило так гордился. Каждая вещь в картонной коробке становилась символическим гвоздём в крышку их общего прошлого. Она не испытывала ни ярости, ни торжества — только холодное спокойствие и внутреннюю пустоту. Это было очищение от раздражителя.
Когда три коробки оказались доверху наполнены фигурками и аксессуарами к ним, она заклеила их скотчем. Затем достала телефон и набрала Маричку — ту самую подругу, что когда-то подарила ей погибшую орхидею.
— Маричка, привет! Дети дома? Отлично! Я сейчас заеду — привезу им немного игрушек.
Спустя час она уже стояла у порога квартиры подруги. Та с удивлением наблюдала за тем, как Оксана вскрывает одну за другой дорогие коробки прямо на полу детской комнаты. Пятилетний Никита и семилетняя Виктория радостно бросились к новым «сокровищам».
— Оксана… ты серьёзно? Это же коллекционные вещи! Они стоят бешеных денег! — прошептала Маричка потрясённым голосом после того как узнала одну из фигурок — ту самую Клима из рассказов Данила.
— Это просто игрушки, Маричка… Пусть играют. У меня на них… сильная аллергия.
С этими словами Оксана достала телефон и начала съёмку: как Никита пытался вырвать голову у Изяслава ради любопытства; как Виктория рисовала фломастером усы и бороду на лице коллекционного Маркияна; как хрупкий пластиковый пулемёт Тимофея оказался раздавлен ножкой детского стула; как плащ Клима стал салфеткой для шоколадных пальцев ребёнка.
Она ничего не останавливала и не вмешивалась: была молчаливым свидетелем процесса очищения — терапии избавления от яда, который годами отравлял её дом и душу.
Вернувшись домой поздним вечером, она устроилась в кресле и пересмотрела отснятые кадры снова и снова. Получилось очень наглядно: видео говорило само за себя. Пустоты на полках больше не казались ей уродливыми или тревожными — наоборот: через них будто проникало больше воздуха в комнату… Впервые за долгое время ей стало легко дышать.
Данило вернулся ближе к полуночи: весёлый после встречи с друзьями и слегка навеселе от пива. Он вошёл под насвистывание мелодии из какого-то боевика и привычным движением бросил ключи на полку у входа. В квартире царила тишина; свет горел только в гостиной.
— Оксана! Я дома! — бодро окликнул он жену сквозь прихожую, снимая ботинки на ходу. — Представляешь? Никита показал фотку нового Вархаммера… просто крышеснос! Надо будет предзаказ оформить — детализация там сумасшедшая…
Он шагнул в сторону гостиной…
