Весь этот мнимый лоск, вся показная роскошь — всё это потеряло смысл перед единственным подлинным, что у него было и что он так бездумно оттолкнул. Он застыл на полпути к своему столику, лицо его побледнело.
— Что с тобой? — с тревогой спросила его спутница.
Но он уже не слышал её слов. Его взгляд был прикован к отражению в зеркале, и впервые за долгое время он увидел там самого себя — настоящего. И этому человеку в зеркале было невыносимо стыдно. Он резко повернулся и направился к выходу, не обращая внимания на удивлённые взгляды и оклики за спиной. Ему нужно было домой. Немедленно. Пока ещё оставалось хоть что-то исправить.
Он мчался по ночным улицам города, прижимая педаль газа до упора, будто от скорости зависела его судьба. В голове звенело эхо собственной глупости, оглушающее и беспощадное. Каждый красный сигнал светофора становился мучением, а воспоминания о её обиженном взгляде пронзали сердце острой болью.
Он вбежал в подъезд, даже не заметив, как за ним захлопнулась дверь. Руки дрожали, когда он пытался попасть ключом в замочную скважину. Щелчок замка прозвучал как освобождение.
В прихожей тускло горела лампа — она всегда оставляла свет для него. Он сбросил пальто и обувь прямо у двери и на цыпочках прошёл в гостиную.
Она спала на диване под старым пледом, свернувшись калачиком. На тумбочке стоял чайник с остывшим чаем и лежала раскрытая книга с загнутым уголком страницы. Её лицо было заплаканным, но теперь выражало лишь усталое спокойствие.
Он смотрел на неё с комом в горле — такая хрупкая и настоящая после всего того лицемерия, из которого он только что вырвался.
Он опустился рядом на колени и бережно коснулся её руки, стараясь не разбудить.
Она вздрогнула от прикосновения и открыла глаза. В её взгляде сначала мелькнул испуг, затем растерянность и настороженность.
— Ты… зачем пришёл? — прошептала она хриплым от сна голосом. — У тебя же корпоратив…
— Он уже закончился… — ответил он тихо, продолжая держать её ладонь в своей руке. — Точнее… для меня его никогда не было.
Слова застревали у него в горле; все заранее придуманные оправдания звучали теперь фальшиво и ничтожно.
Он просто смотрел ей в глаза — надеясь увидеть там хотя бы тень понимания или намёк на прощение.
— Я сегодня посмотрелся в зеркало… по-настоящему… — наконец выговорил он с трудом. — И увидел вовсе не того человека, которым хотел казаться… Увидел подлеца…
