Глупый, самовлюблённый человек, способный променять самое ценное на мишуру. Она молчала, и это безмолвие звучало для него страшнее любого упрёка. — Там, в том зале, — он кивнул в сторону, словно пытаясь отогнать неприятные воспоминания, — всё было фальшивым. И люди, и их улыбки… и я сам. А здесь — всё по-настоящему. Ты. Наша жизнь. И я едва не утратил это из-за собственной глупости.
Он склонился к ней, уткнувшись лицом в её руки, и заплакал. Беззвучно, сдержанно — но всем телом. В этих слезах было сожаление о потерянных минутах, обидных словах и своём эгоизме. Он почувствовал лёгкое прикосновение её ладони к своим волосам — жест робкий и нежный. Жест той женщины, которую он когда-то любил сильнее всего на свете.
— Поднимись, — прошептала она спокойно. — Тебе неудобно.
— Мне тяжело жить с этим грузом на душе… — пробормотал он в складки пледа. — Прости меня… умоляю… Я всё исправлю. Стану другим.
Она смотрела на него внимательно; в её взгляде таял лёд недоверия. Перед ней был не преуспевающий мужчина или ловелас из прошлого вечера — а тот самый юноша из давних времён: растерянный, испуганный и искренний до боли.
— Не уверена… что смогу забыть то, что ты сказал тогда… — произнесла она честно. — Это ранило слишком сильно.
— Я понимаю… И буду каждый день доказывать тебе: те слова были ложью… Единственное настоящее отражение для меня теперь — это твои глаза… Только в них я хочу видеть себя всю оставшуюся жизнь…
Он поднял голову; его взгляд был полон надежды и мольбы о прощении.
Она тяжело вздохнула и мягко провела рукой по его щеке, стирая слезинку:
— Пойди умойся… Ты весь взволнован… А я пока поставлю чайник…
Это ещё не было прощением. Но стало перемирием. Возможностью начать заново. Тем самым шансом, который он успел вырвать у судьбы в последний момент.
И он поклялся себе использовать этот шанс до конца: отныне смотреть только в её глаза как в единственное зеркало своей души – и стремиться увидеть там человека достойного любви.
Прошло несколько месяцев.
Счастье не пришло сразу – слишком глубокой оставалась рана от сказанного некогда вслух; слишком долго отзывались эхом те обидные слова.
Между ними ещё случались неловкие паузы; временами она ловила на себе его взгляд – задумчивый и полный раскаяния.
Но он держал своё слово: не говорил пышных речей и не осыпал её подарками…
