То, что произошло вчера, стало последним толчком. Утром, измотанная до предела, я в сердцах пригрозила Тарасу разводом. Больше для устрашения — на деле не была готова к такому шагу.
А уже днем Галина явилась в больницу не одна — с ней пришла мать Тараса, пожилая женщина с тростью, и какая-то незнакомая тетка. Они устроили целое представление прямо в ординаторской.
— Бессовестная! — кричала старушка, размахивая своей палкой. — Мой сын болеет, а она его из дома выгоняет!
После этого спектакля меня вызвал к себе главврач.
— Оленька, — произнёс он усталым тоном, — понимаю, у вас непростая ситуация дома. Но давайте без сцен на рабочем месте.
Хотя его слова прозвучали мягко, я ясно поняла: второго предупреждения не будет.
Я возвращалась домой словно во сне. На лестничной площадке остановилась перевести дыхание — сердце бешено стучало после подъема. Достала телефон посмотреть время и заметила: Тарас так и не вышел из моего аккаунта после вчерашнего. Он пользовался моим телефоном вечером — его сел — но забыл выйти из мессенджера. Переписка с сестрой осталась открытой. Я начала читать… и облокотилась на стену от нахлынувшего шока.
Галина писала: «Хорошо сегодня её прижал! Пусть теперь мучается совестью».
Тарас отвечал: «Она уже почти сломалась. Еще немного давления — и будет покладистой».
Галина: «Главное — план удался. Помнишь, как я за ней в парке следила? Долго наблюдала за маршрутами».
Тарас: «Ты просто умница! Притворяться здоровым целый год было тяжело… но оно того стоило. Квартира отличная, и уход обеспечен».
Галина: «И самое главное — она же медсестра! Обслуживание на дому бесплатно! Ха-ха-ха».
Я стояла там же, крепко вцепившись в перила лестницы, чувствуя внутри поднимающуюся волну чего-то обжигающего и яростного. Это была не обида… Это был гнев — чистый и резкий как спирт из процедурной.
Я начала делать скриншоты один за другим; сохраняла всё подряд с той же сосредоточенностью, с какой обычно собираю анализы для истории болезни. А читать там было что… И про то, как они обсуждали мою «обработку», и как радовались тому, что я «повелась», и про планы постепенно прописать Тараса в моей квартире…
