Он медленно закрыл крышку ноутбука. На глянцевой поверхности отразилось его лицо — бледное, с чужим, жестким взглядом.
Вечером позвонила Оксанка Ткаченко. В отличие от Виктора Коваля, её голос звучал мягко и ласково.
— Дмитрий Григорьенко, ты на папу не сердись. Он ведь по-простому. Просто волнуется за Полину Павленко.
— Мам, вы сняли сто тысяч без моего ведома.
— Ну какие это твои деньги, сынок? Мы же одна семья. Разве можно счастье сестры мерить гривнами? Она ведь вся сияет — такая счастливая стала.
— Я три года копил эти деньги, мам. Работал на двух работах без выходных.
— И правильно делал — ты же мужчина в доме. А Полина — девочка. Ей хочется праздника. Ты же не хочешь, чтобы у нее свадьба была хуже, чем у подруг?
Оксанка Ткаченко умело играла на чувстве вины: ты старший — значит, обязан.
Как обычно, разговор закончился ничем.
А уже через день на пороге его скромной квартиры появилась сама Полина Павленко вместе с Александром Соколовым.
Она легко вошла внутрь, окинула взглядом убогую обстановку и недовольно скривила губы:
— Ой, Дмитрий Григорьенко, ты всё ещё живёшь в этой клетушке?
Александр Соколов переминался с ноги на ногу и выглядел неловко.
— Полина Павленко, может… не стоит так говорить… — пробормотал он тихо.
— А что такого? — вспыхнула она. — Я просто правду сказала! Проходите уже!
Она положила на стол аккуратно оформленный лист бумаги: «Смета расходов». В графе «Итого» значилась сумма — 1 650 000 гривен.
— Полина Павленко, я не потяну это. Всё уже потрачено. У меня больше нет средств.
— Как это нет? Ты же работаешь! Ну оформишь кредит! Папа сказал: тебе точно одобрят!
— Александр Соколов, а ты как считаешь? — неожиданно спросил Дмитрий Григорьенко и посмотрел прямо на жениха. — Тебя устраивает то, что за твою свадьбу платит другой человек?
Тот густо покраснел и отвёл взгляд в сторону:
— Я говорил Полине Павленко… можно было бы поскромнее… Мы могли бы сами накопить…
— Накопить?! — презрительно фыркнула она. — До старости? Александр Соколов, ну не смеши меня! Дмитрий Григорьенко просто никогда не хотел ради меня стараться! Всегда мне завидовал!
— Завидовал? Тому, что тебе всё доставалось по щелчку пальцев?
— Прекрати! — её голос задрожал от злости. — Александру и так неудобно! А ты ещё жалуешься!
Дмитрий Григорьенко смотрел на сестру: её красивое лицо выражало обиду… но впервые он чувствовал только холодное раздражение и растущую усталость внутри себя.
— Я подумаю над этим… — произнёс он спокойно, хотя знал: это неправда.
— Вот и отлично! — тут же оживилась она. — Ой! Чуть не забыла! Мы едем смотреть платье… Там нужно внести залог – пятьдесят тысяч гривен. У тебя ведь есть?
Она протянула руку с безупречным маникюром. И Дмитрий Григорьенко молча достал кошелек. Он заметил мимолётную искру торжества в глазах сестры.
Перелом произошёл в среду после звонка от риелтора.
