Вам у нас понравится!
Оксана, моя свекровь, получила микрофон для произнесения тоста. Ее лицо озарилось сиянием, словно отполированный самовар, и весь зал ресторана, полный гостей, замер в ожидании.
— Хочу сказать пару слов о нашей новой доченьке, — произнесла она ласковым голосом и посмотрела прямо на меня.
Мой муж Максим крепко сжал мою ладонь под столом. Он еще не понял подвоха. А я уже чувствовала неладное.
По спине будто провели лезвием изо льда — не холодок, а настоящий разрез.
— Чтобы быть настоящей семьей, нам нужно быть честными друг с другом, разве не так?
Она щелкнула пальцами — официант поспешил приглушить освещение. Экран позади нас, до этого показывавший слайд-шоу наших с Максимом фотографий, на мгновение погас и тут же вновь засветился.
На экране появилась я. Восемнадцать лет. Какая-то вечеринка. Волосы растрепаны, глаза полуприкрыты. Кадр был обрезан так ловко, что создавалось впечатление: я лежу на кровати в объятиях незнакомого парня. Без одежды.
По залу прокатился еле слышный вздох — но он был отчетливым и тяжелым.
Я вспомнила тот вечер до мелочей. Тогда моя подруга отравилась алкоголем или чем-то еще — я всю ночь просидела рядом с ней у кровати, меняя компрессы. А под утро мне самой стало плохо.
Снимки сделал ее брат — мой парень в то время. Позже он начал использовать их против меня как шантаж.
Я заплатила ему за молчание и за то, чтобы он исчез вместе с этими фото навсегда. Но как они оказались у нее? В голове вспыхнула отвратительная догадка: она искала специально.
Целенаправленно рылась по старым аккаунтам в соцсетях и нашла его… купила эти снимки ради сегодняшнего момента.
— Мария у нас девушка темпераментная… с историей! — продолжала вещать Оксана тоном показного понимания. — Мы ведь современные люди… всё понимаем…
Следующий снимок: я на дне рождения в коротком платье; ракурс снизу — самый пошлый из возможных вариантов. Унижение было ледяным по ощущениям — не жгло, а обжигало холодом до костей.
Я перевела взгляд на Максима. Он выглядел сбитым с толку: метался глазами между мной и экраном, не в силах сложить картину происходящего воедино. Мои родители застыли без движения.
А вот мой брат Никита вовсе не смотрел на экран. Его взгляд был прикован к Оксане напротив него за столом. В его глазах не было гнева или ярости — только холодный расчет хищника перед прыжком.
— Главное ведь то… что теперь она стала другой! — свекровь выдержала паузу перед очередным «подарком» на экране и добавила: — И мы принимаем её такой… какой бы она ни была!
Её супруг, отец Максима, выглядел неловко и бросал ей осуждающие взгляды исподтишка, но вслух ничего сказать так и не решился. Он всегда шел у неё на поводу.
И тут меня осенило: эта война началась задолго до сегодняшнего дня… Просто раньше я была слишком доверчива и слепа к её истинным намерениям.
Все её колкости под видом заботы… «дружеские» советы… постоянные сравнения со старой пассией Максима… Всё это было подготовкой к решающему удару.
И она нанесла его именно тогда… когда для меня это значило больше всего… при всех тех людях… кто мне дорог…
Оксана завершила свою «трогательную» речь под редкие хлопки гостей – растерянные и натянутые аплодисменты звучали глухо в напряженной тишине зала. Она опустилась обратно на своё место с выражением торжества – как королева бала унижения собственной невестки.
Я сидела неподвижно – словно парализованная от шока – ощущая сотни прожигающих взглядов со всех сторон зала…
И тут я заметила: Никита достал телефон из кармана пиджака и быстро что-то набрал пальцами по экрану… Затем поднял глаза ко мне – едва заметный кивок подтвердил: он всё понял…
На экране снова появились наши счастливые фотографии с Максимом – музыка заиграла громче обычного в попытке разрядить атмосферу напряжения… тщетно…
Максим наконец повернулся ко мне лицом – бледный как полотно… растерянность плескалась в его глазах бездонной волной…
