— Иди сюда, тетя тебя танцевать научит!
Она потянула его к себе, обняв за шею. Парень попытался деликатно отстраниться, но руки Оксаны держали крепко, как тиски.
По залу прокатился первый сдержанный смешок. Кто-то из знакомых её супруга, похоже, узнал происходящее.
Свекор, сидевший рядом с ней, замер с вилкой у рта. Его лицо постепенно наливалось багровым цветом. Он не отрывал взгляда от экрана — в глазах читалась ярость в чистом виде.
На видео Оксана что-то шептала парню на ухо, а тот всё настойчивее пытался отстраниться. Камера приблизила её лицо: макияж размазан, глаза мутно блестят. — Ты даже не представляешь, какая я могу быть… — мурлыкала она достаточно громко, чтобы слышали все вокруг. — Мой-то старый пень только телевизор и любит. А мне ведь хочется… чего-то интересного.
Это стало последней каплей.
Её муж резко поднялся со стула — тот с грохотом опрокинулся на пол. Теперь все взгляды были устремлены не на экран, а на него.
А на экране пьяная Оксана после очередного отказа от Тимофея громко икнула и пригрозила ему пальцем:
— Ну и зря! Потерял шанс! — выкрикнула она и, пошатываясь, рухнула на ближайший стул, опрокинув при этом салатник себе на колени.
Видео внезапно прервалось.
В зале повисла такая плотная и звенящая тишина, что казалось — её можно было потрогать руками.
Оксана сидела бледнее стены. Она переводила взгляд с мужа на гостей и затем остановилась на мне. В её глазах застыл первобытный страх.
Никита подошёл к микрофону, который выронил ошеломлённый ведущий.
— Оксана… — начал он спокойно; голос его звучал чётко и уверенно по всему залу. — Вы абсолютно правы: в семье не должно быть тайн.
А чтобы стать настоящей семьёй — нужно принимать друг друга разными. Даже вот такими…
Он положил микрофон обратно и направился к своему месту без единого взгляда по сторонам.
Спектакль завершился.
Первым нарушил оцепенение Тимофей — отец Максима. Он медленно поднял упавший стул и поставил его обратно без лишних движений.
Он ни разу не посмотрел в сторону жены; взгляд его был прикован к Максиму.
— Сын… — голос прозвучал хрипло, но твёрдо. — Ты всё видел сам…
Максим вздрогнул словно очнувшись от забытья. Он перевёл взгляд с отца на мать и затем посмотрел прямо на меня. И сделал то же самое, что всегда: попытался сгладить ситуацию.
— Папа… мама… Мария… Давайте потом поговорим? Не сейчас… Мы же семья… Все успокоятся…
Но никто уже не собирался говорить дальше.
Тимофей подошёл к жене:
— Оксана… мы уходим… — произнёс он негромко; однако в наступившей тишине эти слова прозвучали как приговор.
— Я никуда не пойду! — взвизгнула она истерично, цепляясь за скатерть обеими руками. — Это свадьба моего сына! Ты не посмеешь!
— Я уже всё решил… — ответил он резко; интонация была такой холодной и решительной, что она тут же замолчала. Он повернулся спиной и направился к выходу без оглядки. Через несколько секунд она поплелась за ним следом вприпрыжку и спотыкаясь: свергнутая королева покидала тронный зал…
Теперь все взгляды обратились к нам с Максимом: молодожёны стояли перед гостями как пара людей, чей брак фактически закончился ещё до начала совместной жизни…
Максим взял меня за руку: ладонь была влажной и ледяной одновременно…
— Мария… прости меня… Я правда не знал… Мама перегнула палку… Но твой брат тоже… Зачем так? Мы бы сами разобрались…
И тут до меня дошло: он ничего так и не понял…
Для него это был просто неловкий семейный эпизод перед гостями… Он не заметил моего унижения или её предательства… Для него это было лишь нарушением приличий…
Я спокойно освободила руку из его ладони…
Внутри было пусто: ни боли больше нет… ни злости… Только удивительная ясность сознания – будто кто-то снял мутную плёнку с глаз после долгих лет слепоты…
Я сняла обручальное кольцо с пальца – оно вдруг показалось тяжёлым как камень…
