Прошёл год с того момента, как Оксана привезла меня в пансион, даже не подозревая, что это здание принадлежит мне. За это время я изменилась. Я больше не та Людмила, которая отдаёт себя без остатка. Не та женщина, что прячет слёзы в подушку по ночам. Теперь я — Людмила: хозяйка этого места, управляющая и, прежде всего, человек, сумевший вновь обрести опору под ногами.
Однажды осенью охрана передала мне конверт. Почерк на нём был до боли знаком — дрожащий и чуть неровный. Письмо оказалось от Оксаны.
«Людмила… Пишу тебе и сама не верю, что ты сможешь простить меня. Я всё время убеждала себя, будто делаю это ради тебя. Но на самом деле мне было удобно так поступить. Удобно снять с себя груз ответственности, избавиться от чувства вины и страха за то, что ты осталась одна. Я считала тебя слабой. Думала — примешь всё без возражений.
А теперь понимаю: ты сильнее всех нас.
Каждый месяц я прихожу к воротам твоего дома. Просто стою там и наблюдаю за тобой — как ты улыбаешься другим людям. Это причиняет боль… но ещё вызывает зависть. Потому что ты даришь им то тепло, которое я так и не смогла подарить тебе.
Людмила… если когда-нибудь…
Разреши мне обнять тебя не как дочь… а как человек, который наконец проснулся от долгого сна…»
Я держала письмо в руках — они дрожали так же сильно, как сердце внутри груди. Я перечитывала строки снова и снова… И вдруг слёзы — те самые слёзы, которых не было целый год — медленно скатились по щекам.
В тот вечер я долго сидела у окна одна. С деревьев тихо опадали листья — точно так же когда-то кружились лепестки сирени в день моего приезда сюда. Казалось, жизнь замыкала круг… Но была ли я готова вновь впустить её? Не просто под крышу дома — а глубже: в своё сердце?
Прошла неделя.
Ко мне подошла Ганна — только недавно поселилась у нас. У неё никого не осталось кроме воспоминаний о прошлом… Маленькая женщина с хрупкой фигурой и потухшим взглядом присела рядом со мной на лавочку и негромко произнесла:
