— Мне сказали, что вы здесь не просто заведующая… А человек с большим сердцем. Можно с вами поговорить?
Мы провели вместе весь вечер. Она делилась тем, как после болезни осталась одна — дочь ушла, и всё вокруг будто обрушилось. Я слушала молча. Без упрёков и без жалости. Просто была рядом — так, как когда-то мечтала, чтобы кто-то был рядом со мной.
И только тогда до меня дошло: прощение — это не проявление слабости. Это внутренняя сила, которую нужно заслужить.
Весной я отправила Оксане короткое сообщение:
«Приходи. Не нужно слов. Просто обними меня. Я буду ждать.»
Она пришла. Худенькая, с первыми седыми прядями в волосах, совсем не такая, какой я её помнила раньше. Стояла у двери растерянная, словно ребёнок.
Я вышла к ней навстречу. Мы долго ничего не говорили. Потом она приблизилась и крепко прижалась ко мне.
— Прости меня, Людмила… Я думала, что стала взрослой. А оказалось — дом это не работа и не Николай… Дом — это ты. Только ты.
Я молчала в ответ и лишь гладили её по спине ладонью. Иногда объятия и тишина говорят больше любых слов.
С тех пор Оксана стала приезжать каждую неделю — уже не как гостья, а как родная дочь снова вошла в мою жизнь. Помогала по дому, приносила книги для чтения, пекла пироги для Ганны и других постояльцев пансионата. В её взгляде я снова узнавала ту самую девочку с косичками из прошлого.
А спустя три месяца она пришла вместе с Остапом:
— Людмила, мы хотим пригласить тебя обратно домой. Он ждёт тебя… Мы многое поняли за это время. Если ты согласна — давай попробуем построить нашу семью заново.
Я тихо улыбнулась:
— Возвращаться назад я не хочу, Оксаночка… Здесь я обрела себя настоящую. Но быть рядом хочу — уже не как бремя для вас… а как равноправный человек.
И мы обнялись вновь — без боли и упрёков. Только с любовью в сердце.
