— Куда пропали деньги? — с тревогой спросила София.
В руке она держала кошелёк, а глаза её растерянно хлопали ресницами. Переведя взгляд на Веру, София добавила:
— У меня тут лежали две купюры по тысяче и одна на пятьсот. Пятисотки нет… Ты не в курсе, кто мог взять?
Вера тяжело выдохнула и призналась:
— Это я взяла.
— Зачем?
Взять деньги из кошелька соседки-подруги, которая зашла в гости, мог бы только Михайло — сын Веры. Но та даже не колебалась и сразу приняла вину на себя:
— Мне срочно понадобились. Очень нужно было.
— А попросить — не судьба? — с кривой усмешкой отозвалась подруга.
— Как-то… неловко стало, — Вера опустила глаза и вспыхнула от стыда. — Я верну. Завтра пенсия придёт на карту — сразу отдам.
София явно ей не поверила ни на слово. Бросив взгляд в сторону комнаты, где безработный Михайло, давно пристрастившийся к алкоголю и удобно устроившийся у матери на шее, громко смотрел какой-то фильм, она лишь покачала головой.
Когда София ушла, Михайло заглянул на кухню, повёл носом и сказал:
— Я к Александру. Вернусь поздно.
— Михайлик… — начала было Вера, но сын уже направился к выходу.
— Потом поговорим, мам, — бросил он через плечо и вышел за дверь.
После его ухода в квартире остался только тяжёлый запах перегара вперемешку с дешевым дезодорантом и каким-то кислым душком. Это был аромат проигравшего жизнь человека… вдруг подумала Вера и тут же испугалась собственной мысли. Как она могла так подумать? Это же её Михайлик! Её мальчик! Тот самый пятилетний малыш, который когда-то так трогательно читал стихи на утреннике, запинаясь на букве «р»:
— Наша мама лучше всех, с ней пьиходит в дом успех…
Успех… какой уж там…
***
Прошло несколько дней. София больше не звонила. В магазине старалась не встречаться с Верой взглядом; в подъезде шарахалась от неё как от заразной.
