— Ирина, это Маргарита, — голос звучал раздражённо. — Представляешь, Леся, моя сестра, опять начала своё! Уверяет, что я неправильно воспитываю Богдана, балую его! Да как она вообще смеет такое говорить!
Ирина молча помешивала яичницу на сковороде.
— Ты меня слушаешь? — возмутилась Маргарита.
— Слушаю.
— Она всегда такой была — завистливая. У самой детей нет, вот и лезет со своими нравоучениями. А я для Богдана всё лучшее стараюсь! Он же парень, ему по жизни пробиваться надо!
— Угу, — отозвалась Ирина без особого выражения.
— Ладно уж с ней… Глупая старуха. Вот состарюсь совсем — ты ведь за мной ухаживать будешь. Богдан-то будет занят: работа, семья…
Что-то внутри Ирины словно оборвалось. Как будто невидимая струна лопнула от напряжения.
— А я кто тогда? Не человек? — тихо произнесла она.
— Что ты такое говоришь? Конечно человек. Но ты же девочка. Женщина должна заботиться о старших.
— Должна? — Ирина выключила плиту. — Мне это предписано?
— Ну да… Это женская обязанность такая.
Воспоминания нахлынули одно за другим: конверт с пятью тысячами на день рождения. Квартира для Богдана. «Купишь себе мороженое». Щедрые подарки любимому внуку. Промерзшее общежитие. Дешевая лапша быстрого приготовления. Одежда после кого-то другого.
— Знаешь что, Маргарита… — голос Ирины был ровным и холодным. — Пусть за тобой заботится тот, кому ты квартиру отдала.
***
После этих слов она завершила звонок. Руки были спокойны и не дрожали. Внутри царила тишина и ясность.
Через тридцать минут раздался звонок от Андрея.
— Ты что себе позволяешь?! — закричал он в трубку. — Как ты могла так разговаривать с Маргаритой?!
— Я говорила вполне спокойно.
— Она тебя растила! Заботилась о тебе!
— Когда именно? — спросила Ирина спокойно. — Когда она обо мне заботилась, папа?
— Не смей так говорить! Немедленно позвони ей и извинись!
— Нет.
— Что значит «нет»?!
— То и значит: не буду извиняться за правду.
Андрей продолжал кричать в трубку, но Ирина уже не слушала его слов. Она положила телефон на стол и подошла к окну. За стеклом медленно падал снег крупными мягкими хлопьями.
Позже вечером она вышла в магазин по делам. Шла по заснеженным улицам с пакетом продуктов в руках: самые обычные покупки для скромного ужина в съёмной квартире без излишеств. Но впервые за долгое время Ирина ощущала лёгкость внутри себя.
Больше не нужно было натягивать улыбку ради приличия или делать вид, будто всё хорошо. Не требовалось добиваться любви там, где её никогда не было по-настоящему.
Дома она поставила чайник на плиту, нарезала хлеб и достала немного сыра из холодильника. Простой ужин одинокой женщины… но в этом одиночестве была своя свобода: никто ничего от неё не ждал взамен редких проявлений внимания; никто не требовал быть «хорошей девочкой».
Ирина присела к столу и подперла подбородок рукой. В оконном стекле отражалась девушка с усталым лицом и спокойными глазами. Ей двадцать четыре года… Вся жизнь ещё впереди – её собственная жизнь…
