Александр наконец оторвался от экрана и перевёл взгляд на неё.
Юлия медленно повернулась. Она встретилась с ним глазами — в её взгляде не было ни тепла, ни эмоций, лишь холодная пустота.
— Возвращаю маме долг, — произнесла она ровным, почти безжизненным тоном. — А ты можешь продолжать отдыхать.
Эти слова не прозвучали как обвинение или угроза. Они были сказаны тихо, буднично, и именно это придавало им пугающую силу. Александр замер на месте. Его разум, привыкший к неторопливому течению мыслей, не поспевал за происходящим. Он медленно опустился на диван, пульт с глухим стуком упал на подушку рядом. Звуки взрывов и крики из телевизора продолжали звучать фоном, но теперь казались далёкими и нереальными.
— Что ты несёшь? — его голос лишился прежней мягкости и приобрёл резкие нотки недоумения. — Какой ещё долг? Ты что, совсем поехала?
Он резко поднялся с дивана. Впервые за весь день его движения стали нервными и порывистыми. Беззаботный лентяй исчез — вместо него стоял человек, охваченный яростью и страхом потерять то, что считал своим. Он сделал несколько шагов в её сторону; лицо перекосилось от злости и непонимания.
— Что ты натворила? Покажи телефон!
Юлия осталась стоять спокойно. Она без тени страха посмотрела ему в глаза и протянула телефон экраном вверх. Он вырвал его у неё из рук так резко, что едва не уронил устройство на пол. На дисплее светилось свежее объявление: их машина — фотографии только что сделаны из окна квартиры — и цена… Сумма была настолько унизительно низкой, что превращала престижную вещь в ненужный хлам.
— Ты… — он захлебнулся словами; дыхание перехватило от шока. Он переводил взгляд с экрана на её спокойное лицо с выражением ледяного равнодушия. — Ты ненормальная! Удали это немедленно! Сейчас же!
Он судорожно пытался нажать нужные кнопки: «редактировать», «удалить»… Но пальцы дрожали от ярости; он не знал пароля к её телефону или данных для входа в аккаунт. Он оказался полностью бессилен перед этим маленьким устройством в своей руке — оно стало непреодолимой преградой между ним и контролем над ситуацией.
Понимание этого обрушилось на него всей тяжестью: он больше не управлял происходящим. Он был всего лишь зрителем спектакля одного актёра, где его жизнь распродавалась за бесценок.
— Я сказал: удали! — закричал он срывающимся голосом, размахивая телефоном перед её лицом.
Юлия молча протянула руку и забрала аппарат из его ослабевших пальцев так же спокойно, как до этого вручила его ему. Сунула телефон в карман пальто без спешки или волнения.
В ту же секунду из кармана донеслась короткая вибрация: пришло уведомление о прибытии такси.
Она повернулась к двери и направилась к выходу.
— Куда ты собралась?! Стой! Мы ещё не договорили! — закричал он ей вслед; голос сорвался до визга отчаяния. — Ты не можешь просто взять да продать машину! Она ведь общая!
Юлия остановилась у самого выхода, но даже не обернулась к нему лицом. Лишь бросила через плечо слова в пространство комнаты:
— Верно говоришь: была общая… А теперь я возвращаю маме её долю обратно. А ты отдыхай дальше… Всё равно скоро пешком начнёшь ходить.
И она ушла.
Дверь закрылась беззвучно; замок щёлкнул негромко, но окончательно отделив его от неё.
Александр остался один посреди гостиной комнаты.
Его гнев разбился о внезапную тишину и растворился в ней без следа.
Он тяжело дышал и смотрел на закрытую дверь перед собой.
Из телевизора доносились ликующие голоса героев очередного боевика о спасении мира…
А он стоял здесь же – один – внутри собственной квартиры… которая вдруг стала напоминать клетку…
И понимал: потеряна была вовсе не машина…
Он лишился права считать этот мир своим собственным…
Снаружи – во дворе – там, где раньше стоял их бордовый седан (и куда он уже никогда больше не посмотрит тем же взглядом), начиналась новая реальность…
Реальность человека без власти… без вещей… без контроля…
Реальность пешехода…
