— Посторонний человек? — переспросила Оксанка, и голос её задрожал от нарастающего гнева. — Данило, это же Маргарита! Моя родная сестра! Ты в своём уме? Ты её оскорбил! Без всякой причины! Из-за какого-то флакона духов!
Пока внимание было сосредоточено на их ссоре, Маргарита юркнула в гостиную, которая последние месяцы служила ей временным пристанищем. Слёз на глазах у неё не было, но плечи предательски подрагивали, создавая образ глубоко обиженной и несправедливо униженной девушки.
— Проблема вовсе не в духах, Оксанка. И ты это прекрасно понимаешь, — Данило говорил спокойно. Его невозмутимость только сильнее раздражала жену, словно подливая масла в огонь. — Вопрос в том, что эта квартира давно перестала быть нашим домом. Она превратилась в проходной двор с постоянным присутствием твоей сестры. Я возвращаюсь после работы не для того, чтобы ждать своей очереди в ванную или находить чужие волосы на своей подушке. Я хочу приходить домой. А дома здесь больше нет.
Он повернулся и ушёл в спальню, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ни крика, ни хлопка — просто чёткий жест отстранения. За дверью слышался возмущённый шёпот Оксанки: она утешала сестру и бросала колкие фразы вроде «деспот», «эгоист» и «совсем с катушек». Данило не реагировал. Он сел за компьютерный столик и открыл ноутбук — не ради развлечений или фильмов. Он нашёл папку с документами и стал внимательно изучать договор аренды квартиры. Его мысли уже выстраивались в чёткий план действий: холодный, расчётливый и беспощадный.
Следующее утро напоминало немое представление войны без слов. Когда Данило вышел на кухню, Оксанка с Маргаритой уже сидели за столом с чашками кофе и перешёптывались о чём-то своём. При его появлении разговор мгновенно оборвался; они даже не взглянули на него. Воздух был натянут до предела напряжением. Не проронив ни слова, он приготовил себе кофе и бутерброд и ушёл завтракать обратно в спальню. Ни приветствия ему никто не сказал, ни поинтересовался его самочувствием — он словно растворился для них.
В середине дня он набрал номер владельца квартиры. Без жалоб или упрёков он говорил спокойно и деловито.
— Добрый день, Михайло. Это Данило с Лесной улицы, дом 12. У меня к вам вопрос по аренде жилья… Понимаете, так получилось: сейчас у нас временно живёт сестра моей жены… Хотя кажется — надолго… Я бы хотел всё оформить официально: внести её как третьего жильца по договору аренды… Думаю, так будет правильно по отношению к вам.
Михайло оказался человеком пожилым и педантичным; его приятно удивила такая добросовестность со стороны квартиросъёмщика. Он сразу согласился подготовить нужный шаблон документа и пообещал отправить его Данилу ещё до вечера.
Когда тот вернулся домой вечером с распечатанным листом бумаги в портфеле — атмосфера осталась прежней: две сестры сидели рядом под одним пледом перед телевизором; перед ними стояли тарелки с ужином… для него ничего приготовлено не было. Не говоря ни слова, он прошёл на кухню разогреть вчерашнюю картошку из контейнера; ел стоя у стола без аппетита или обиды — лишь с твёрдым намерением довести начатое до конца.
После ужина он вымыл посуду за собой: контейнер да вилку; затем достал из портфеля сложенный лист бумаги и аккуратно разложил его на кухонном столе, разглаживая складки пальцами.
Затем подошёл к проёму гостиной двери:
— Оксанка… Маргарита… — позвал он ровно тоном человека без эмоций или претензий. — Зайдите на кухню… Есть кое-что важное.
Телевизор оборвался на полуслове; спустя несколько долгих секунд появилась Оксанка — руки вытирала о полотенце; выражение лица говорило о крайней степени раздражения. За ней следом показалась Маргарита: заглядывала внутрь кухни настороженно-снисходительно.
Обе подошли к столу молча; садиться не стали – остались стоять напротив него плечом к плечу – единым фронтом непонимания и негодования…
