Трудно, тоскливо, одиноко. Но по-настоящему своё. Без Ирины на каждом шагу.
Спустя месяц случайно пересеклась с общей знакомой.
— Марьяна! Слышала, вы с Артёмом расстались?
— Да.
— Из-за свекрови?
— В том числе и по этой причине.
— Она теперь у них живёт. Артёма окружает вниманием со всех сторон. И знаешь, что самое занятное?
— Что именно?
— Портрет Ирины в зале повесила. Огромный, в позолоченной раме. Говорит: пусть сын не забывает, что такое настоящая любовь.
Марьяна только кивнула. Не было в этом ничего неожиданного. Наталья добилась своего — вернула сына под крыло, вновь возвела культ Ирины и вытеснила чужую женщину из их жизни.
— Не жалеешь? — спросила собеседница.
— Ни капли.
И это было чистой правдой. В арендованной однокомнатной квартире не было ни шика, ни уюта прежнего дома — зато и портретов не висело. На кухне стояла её посуда, в шкафу лежали её вещи, а на стенах висели её фотографии. Маленькое пространство стало её личным королевством.
Вечером она готовила себе ужин — простые котлеты без затей. Никто не сравнивал их с теми, что делала Ирина; никто не вздыхал с укором и не учил «как надо».
За окном моросил дождь. Марьяна накрыла стол: одна тарелка, одна вилка и бокал вина. Присела у окна. В отражении стекла смотрела на неё женщина — уже не юная, не красавица… но настоящая и живая.
Она подняла бокал:
— За освобождение от теней прошлого.
Сделала глоток. Вино оказалось терпким и недорогим — но своим собственным. Как всё остальное в этой новой жизни.
