— Да идите вы к чёрту! — процедил он сквозь зубы и направился в сторону лесополосы.
***
Сумерки сгущались. Владимир иногда умудрялся выпросить здесь у случайных прохожих сотню гривен, эффектно играя ножом-бабочкой, который всегда лежал в кармане. Правда, в последнее время редко кто осмеливался гулять тут в одиночку, но жажда выпивки толкала его на рискованные шаги.
Темнело быстро. Вокруг не было ни души, а терпеть становилось всё труднее. И вдруг он заметил одиноко идущего Василия. Подскочил к нему:
— Мужик, одолжи сотню!
— А ты кто такой?
— Слушай, я нормально прошу, — сказал он и достал из кармана нож.
Василий растерялся — возраст уже не тот, чтобы бросаться на самозащиту. Он дрожащей рукой полез за кошельком.
— На колени! — неожиданно раздался за спиной Владимира спокойный голос.
Он обернулся. Перед ним стоял человек с пугающим лицом, особенно зловещим в темноте, выше его почти на голову.
— Тебе чего надо? — попытался возмутиться Владимир.
— Я сказал: на колени.
Незнакомец ударил его по ногам так резко и точно, что Владимир невольно рухнул вниз. Рука в чёрной перчатке выхватила нож-бабочку и отбросила его прочь. Голос вновь прозвучал спокойно и холодно:
— Проси прощения у Василия! Старость нужно уважать. Если он тебя не простит — утро для тебя не наступит.
Владимира охватил страх: голос незнакомца был пугающе уверенным, лицо — мрачным, а сила — подавляющей. Он даже не успел понять, как оказался повержен так легко.
— Про-простите меня! — пробормотал он с запинкой.
Василий застыл на месте и с недоумением наблюдал за происходящим, молча оценивая ситуацию.
— Значит… прощения тебе нет… — прозвучало снова у него над ухом.
