Я посмотрела на неё — женщину, которая когда-то держала всю семью в ежовых рукавицах. Она управляла сыном словно кукловод, держа его на коротком поводке. С презрением относилась к моим попыткам быть заботливой женой, примерной невесткой, хорошей матерью. Ни разу не поблагодарила, но всегда находила повод упрекнуть: «Ты недостаточно стараешься».
А теперь передо мной стояла она — сломленная временем и болезнью, одинокая и растерянная. И просила помощи у той самой «никого».
— Вы правда думали, что я откажу? — спросила я.
— Я… не знаю… — прошептала Лариса.
— Вы рассчитывали на то, что я окажусь мягкосердечной дурочкой? Что всё забуду и приму вас обратно с распростёртыми объятиями? Что как добрая христианка открою двери и начну за вами ухаживать?
Она промолчала. Только губы сжались в тонкую линию.
— Знаете, Лариса, — сказала я спокойно, — я не мстительная. Но и святой себя не считаю. И уж точно не обязана быть доброй к тем, кто был ко мне несправедлив.
Она опустила голову. Плечи затряслись от сдерживаемых эмоций.
— Прости меня… — выдавила она еле слышно.
Я молчала. В голове проносились воспоминания: первые встречи с Романом, свадьба, рождение Матвея… бесконечные конфликты с ней, обиды без слов, холод за семейным столом… её язвительные колкости и постоянное давление… А потом развод. Без сцен и громких слов. Роман просто собрал вещи и ушёл молча. А она даже не удосужилась позвонить — ни мне, ни узнать о Матвее.
— Прощение нельзя просто попросить вслух… его нужно заслужить поступками.
Она слегка кивнула, взгляд по-прежнему был опущен.
— Я понимаю… Просто… если вы меня не возьмёте… я останусь одна. Совсем одна…
В её голосе прозвучало что-то настоящее: боль без притворства и манипуляций. Это заставило меня задуматься хоть на миг.
Я снова взглянула на неё. Потом повернулась к дому за своей спиной: кухня, где Матвей сейчас корпит над тетрадями; гостиная с уютным креслом и книгами; моя жизнь — наконец-то спокойная и устроенная.
И вдруг пришло осознание: если сейчас я скажу «нет», то стану такой же холодной и ожесточённой женщиной… как она когда-то была для меня.
Но если скажу «да»… что тогда?
— Заходите, — произнесла я тихо.
Она подняла глаза с недоверием:
— Вы серьёзно?
— Да. Но не потому что простила вас… А потому что не хочу стать вашей копией.
Она шагнула внутрь медленно. Я провела её в гостиную и предложила присесть. Поставила чайник на плиту. Принесла плед — она заметно дрожала несмотря на тёплую погоду за окном.
— Где вы сейчас живёте? — спросила я спустя минуту тишины.
— В той старой квартире… вашей прежней…
Я кивнула в ответ. Та самая квартира осталась Роману после развода: семь лет моей жизни прошли там; именно там Матвей сделал свои первые шаги; там же были бессонные ночи в слезах от непонимания происходящего…
— Одна живёте?
— Да… Роман иногда наведывается… но это бывает редко…
Она замолчала на секунду:
— Денег почти нет… Пенсия мизерная… А он говорит – у него свои заботы…
Я слушала молча – внутри поднималась старая знакомая горечь…
