Я снова ощутила ту же горечь. Но не к ней — к нему. К Роману. К мужчине, которого когда-то любила и которому верила, что он будет заботиться о своей матери. А теперь он просто оставил её наедине с болезнью.
— Вы поели? — спросила я.
— Нет… Аппетита нет совсем.
— Нужно поесть. Вам нужны силы.
Я направилась на кухню, сварила лёгкий ужин — немного супа и кашу. Вернулась с тарелками в руках. Она сидела, закутавшись в плед, и молча смотрела в окно.
— Спасибо, — прошептала она, когда я поставила еду перед ней.
— Не стоит благодарности, — ответила я спокойно.
Мы ели молча. Потом я убрала посуду и принесла лекарства, которые она достала из своей сумки. Я внимательно прочитала инструкции и поинтересовалась, не нужна ли ей помощь ещё с чем-то.
— Нет… Спасибо… — тихо сказала она. — Ты… ты очень добрая.
— Я просто стараюсь быть человеком, — ответила я без пафоса.
Она посмотрела на меня удивлённо:
— Ты… не злишься?
— Злюсь, — призналась я откровенно. — Но злость не повод становиться жестокой.
Она кивнула и замолчала на мгновение.
— Я… даже не представляла тебя такой… — произнесла она наконец.
— А какой вы меня себе рисовали?
— Слабой… Зависимой… — призналась Лариса. — Думала, ты пропадёшь без Романа. А ты смогла всё построить сама: дом есть, работаешь, сына растишь… Ты сильная женщина.
Я усмехнулась:
— Силу человек получает не с рождения. Её формирует боль и опыт.
Она опустила взгляд:
— Прости меня… за всё то прошлое…
— Прощение приходит со временем, — сказала я спокойно. — Это путь, а не одно мгновение. Сейчас я просто даю вам крышу над головой. Ничего больше.
— Этого уже достаточно… — прошептала она едва слышно.
На следующий день я отвезла её в клинику для обследования. Врач подтвердил диагноз: рак поджелудочной железы на четвёртой стадии. Лечение возможно только поддерживающее… Осталось всего несколько месяцев жизни.
— Вы будете ухаживать за ней? — спросил врач, внимательно глядя мне в глаза.
— Да, буду, — твёрдо ответила я.
Он кивнул с уважением:
— Это серьёзная ответственность…
— Я понимаю это полностью.
Дома я оборудовала для неё отдельную комнату: купила специальную кровать для лежачих больных, необходимые лекарства и подгузники. Пригласила сиделку на несколько часов в день: у меня ведь работа, сын и домашние дела тоже требуют внимания.
Матвей сначала немного растерялся:
— Мам… это бабушка Лариса? — спросил он осторожно.
— Да, сынок. Она тяжело больна и поживёт у нас какое-то время.
— А папа знает?
— Знает…
— Он приедет?
Я пожала плечами:
— Не знаю…
Матвей равнодушно пожал плечами тоже: отца он почти не помнил. Роман уехал из нашей жизни ещё тогда, когда мальчику было всего пять лет; после этого появлялся всего пару раз: один раз на день рождения и один раз под Новый год… Без особого желания или теплоты в глазах…
— Ну ладно тогда… Только пусть мои игрушки не трогает! — сказал Матвей серьёзно.
Я улыбнулась:
— Не переживай… Обещаю тебе: трогать их никто не будет!
К моему удивлению Лариса держалась тихо: ни замечаний мне по хозяйству, ни нравоучений… Просто лежала себе спокойно; иногда включала телевизор или дремала часами подряд… Иногда плакала ночью тихонько в подушку…
Однажды вечером уже после того как Матвей лёг спать, я зашла к ней с чашкой чая:
― Как вы себя чувствуете? ― спросила я мягко…
