И та же Татьяна, появившаяся из кухни с раскрасневшимися от пара щеками и тревожным, встревоженным взглядом.
— Александр? Что случилось? Почему ты такой бледный?
Она обняла его, провела рукой по его волосам, и он — тридцатилетний начальник склада — на мгновение снова ощутил себя тем самым мальчишкой, который прибегал домой с разбитой коленкой. Он позволил ей проводить себя на кухню, усадить за привычный стул, пододвинуть тарелку с горячей картошкой и внушительной свиной котлетой. Он ел молча, а Татьяна суетилась рядом: подливала чай, задавала вопросы тихим, осторожным голосом.
— Ты с Александрой поссорился? Что она опять натворила?
Он доел, отодвинул тарелку и только тогда поднял на неё глаза. В его взгляде застыла вся печаль оскорблённого мужчины.
— Она меня ударила, мам. Сковородкой. По голове. Вот тут потрогай, — он слегка наклонился вперёд, показывая ей шишку на затылке.
Татьяна ахнула и осторожно коснулась ушиба кончиками пальцев. Её лицо тут же изменилось: мягкость исчезла без следа, уступив место холодной ярости. Её сыну. Её мальчику. И какая-то женщина осмелилась поднять на него руку?
— За что? — выдохнула она.
— Я пришёл с работы уставший до изнеможения. Попросил ужин,— он умолчал о том моменте, когда потащил жену на кухню; в его рассказе он выглядел жертвой обстоятельств. — А она сидит книгу читает. Сказала: «Готовь сам». Я ей слово сказал — а она схватила утварь и как огрела!
Этого оказалось достаточно для Татьяны. Она вытерла руки о передник; её движения стали собранными и решительными. Из кармана извлекла телефон.
— Так это не останется! Сейчас я ей устрою!
Александр не стал возражать. Он откинулся назад в кресле и почувствовал приятное тепло удовлетворения: мама всё уладит… Она позвонит — и поставит эту дерзкую женщину на место! Он слушал гудки в трубке с нетерпением.
— Александра, здравствуй. Это Татьяна говорит,— начала она голосом сладким до приторности — тем самым тоном, от которого у Александры всегда сводило скулы.
На другом конце повисло молчание; затем прозвучал спокойный и ровный ответ:
— Да.
— Александра милая… что у вас там происходит? Александр ко мне приехал весь расстроенный… да ещё с шишкой! Говорит — ты его кухонной утварью… Это правда?
— Правда,— так же спокойно подтвердила Александра.
Татьяна замерла на секунду от неожиданности: она ожидала оправданий или сбивчивых объяснений — но никак не столь хладнокровного признания.
— Но… за что? Как ты могла?! Мужчина приходит домой после тяжёлого дня… голодный… Его задача — обеспечивать семью! А твоя — создавать уют! Разве я тебя не так учила?
— Вы меня ничему не учили, Татьяна,— в голосе Александры звучала лишь сухая констатация факта без вызова или грубости.— И это наши личные дела.
— Ах вот как! Ваши дела?! — тон свекрови начал терять свою медовую гладкость; в нём проступили металлические нотки.— Когда мой сын сидит передо мной с травмой головы — это уже мои дела тоже! Ты что себе позволяешь?! Думаешь раз замуж вышла за него — можешь верёвки из него вить?! Он тебе не слуга!
— А я вам не домработница,— спокойно парировала Александра.
Александр заметил: у матери напряглись мышцы лица; челюсти сомкнулись крепко-крепко. Она перешла к наступлению:
— Раз по-хорошему ты ничего понимать не хочешь… Завтра мы приедем к вам сами! Я лично посмотрю как вы там живёте! Ты приготовишь нормальный обед… И извинишься перед ним! Ты меня услышала?!
В трубке повисло короткое молчание… а затем раздался чёткий щелчок отбоя вызова. Александра повесила трубку.
Татьяна несколько секунд смотрела на экран телефона; её лицо налилось краской гнева:
— Она… бросила трубку,— процедила она сквозь зубы.— Ну ничего… Завтра мы приедем к вам домой… И я покажу ей весёлую жизнь!
На следующий день ровно в полдень Александр вставил ключ в замочную скважину входной двери своей квартиры. Звонить он не стал: это был его дом – он имел право входить без предупреждения. За его спиной стояла Татьяна – словно бронетанковая машина перед боем: собранная до предела и решительно настроенная побеждать любой ценой.
Её лицо было суровым; подбородок гордо вздёрнут вверх; а внутри сумочки помимо кошелька и помады лежали все негласные правила поведения идеальной жены – готовые быть озвученными по пунктам при необходимости.
Они вошли внутрь квартиры – их встретила тишина прихожей. Александра находилась всё там же – в кресле у окна – где он оставил её вчера вечером. На коленях покоилась та же книга; она подняла глаза навстречу им без малейшего удивления или страха – только спокойное ожидание было во взгляде женщины.
Она знала: они придут.
