— Да он еще не различает, кто есть кто, ему бы только в небо — лишь бы летать…
— Весь в отца…
Татьяна тяжело вздохнула и бросила на Марию сочувствующий взгляд. Жалко было женщину. Ведь был человек, готовый создать с ней семью, но, видно, испугался ответственности — не смог принять чужого ребенка как родного.
— Тебе бы замуж пора, Мария. Жизнь ведь продолжается.
— Я и сама это понимаю… Просто пока не складывается.
___________
В первый класс Богдан пошел с той же уверенностью, что его отец где-то бороздит небо. Он также задирал голову вверх каждый раз, когда над домом пролетал самолет. Когда одноклассники делились историями о прогулках с папами и подарках от них, Богдан спокойно говорил: — Вот мой папа приедет — и мы тоже пойдем в зоопарк.
Но в зоопарк его водила мама. Она же помогала с уроками и покупала всё необходимое для школы. В третьем классе Богдан всё еще верил в рассказ о папе-летчике, хотя мечту стать космонавтом уже оставил. Его по-прежнему манили только самолеты.
— Опять сидишь с альбомом? Самолеты рисуешь? – спросила Татьяна, увидев мальчика за столом. – Пошел бы во двор — мяч погонял с ребятами.
— Успею ещё,— ответил Богдан, продолжая выводить контуры очередного самолета.
— Не знаю уже… совсем он на этих самолетах помешался,— пожаловалась Мария.
— Да ладно тебе… Лишь бы не баловался,— отозвалась Татьяна.— А то у нас во дворе такие есть — домой загнать невозможно: родители за ними чуть ли не с ремнем бегают.
Мария никогда руку на сына не поднимала. Но однажды сорвалась. И вроде бы без особой причины… просто одиночество вдруг навалилось тяжестью на душу.
Богдану уже двенадцать лет, а он всё так же сидит над своими самолетиками: светлая голова склонилась низко над листом бумаги, а небесно-голубые глаза устремлены в мечту…
— Я целый день как белка в колесе! А ты даже порядок навести не можешь! Всё сидишь да летаешь в облаках… Поднимайся и убери вещи!
— Сейчас… я только этот самолет дорисую… наверное папа именно на таком летает…
— Не летает он! Ты уже взрослый — должен понимать! – резко сказала Мария со злостью.
— Почему нет? Он ведь летчик! Мой папа — настоящий летчик!
Мария резко отодвинула стул:
— Летчик?! Да разбойник он твой отец! Знала бы раньше — стороной обошла бы! – выкрикнула она горько. Ее гладко зачёсанные волосы были собраны у шеи и закреплены шпильками; это подчёркивало болезненную бледность лица. День выдался тяжелым… да и пора было развеять миф о «летчике».
Богдан поднялся со стула и посмотрел прямо ей в глаза своими ясными глазами… Она тоже смотрела на него… И вдруг осознала: её слова прозвучали словно выстрелы по его сердцу. Она бросилась к нему — схватила за руку, усадила рядом на диван, гладила по волосам, пыталась поцеловать… но он отвернулся. Всегда спокойный и послушный Богдан выскользнул из её рук…
— Сыночек… ну прости меня… я зря так сказала… Но ты ведь уже большой… пойми: никакого летчика не было… Он нигде толком не работал: бренчал себе на гитаре да таскался с дружками по делам тёмным… Я тогда ничего не знала… А когда узнала – поздно было: свои же Бориса убили…
Богдан сидел молча как статуя – голова опущена вниз…
— Жить надо дальше… учиться надо… Хочешь поступать в авиационное училище – я только «за». Но больше никому про «летчика» ничего не говори… Это неправда была… Я виновата перед тобой – потакала твоим фантазиям…
Она легонько подтолкнула его к себе ближе и обняла за плечи:
– Богданчик… ну скажи хоть слово? Не молчи так страшно… Я ведь всю себя тебе отдала… Всё ради тебя старалась!.. А хочешь – съездим к Валентине в деревню? Она звала нас давно уже: яблоки для нас приберегла из своего сада…
— Мамочка… я всё уберу сейчас… правда-правда уберу всё сам… Только мой отец всё равно летчик! Пусть я никому больше этого говорить не буду… но я знаю точно — он был летчиком!
Мария глубоко вздохнула и крепко прижала сына к себе:
– Ну пусть будет так… Раз тебе легче верить — пусть будет так. Только учись хорошо… живи полной жизнью!
