Он трудился на стройке, но не на обычной должности — был монтажником-высотником. Работа требовала сосредоточенности и точности, зато хорошо оплачивалась и позволяла совмещать с учебой на заочном. Надев удобный спортивный костюм, он уже собирался прилечь отдохнуть, как вдруг из соседнего купе раздались резкие крики. Мужской голос, переполненный злостью и пренебрежением, грубо выговаривал кому-то, требуя немедленно убраться.
«Наверное, кто-то перебрал», — мелькнуло у Богдана в голове. Он попытался не обращать внимания. Но вскоре в ответ на грубость раздался дрожащий от слез голос пожилой женщины. Он чем-то напоминал голос Веры… не тот же самый, конечно… Но почему-то сердце екнуло: неужели бабушка? И она плачет? Богдан не выдержал — вышел в коридор.
У двери соседнего купе стояла молодая растерянная проводница.
— Что случилось? — негромко спросил Богдан.
Девушка назвалась Полиной и тихо пояснила:
— Какой-то важный пассажир. Бабушка нечаянно качнулась на повороте и задела его стакан с чаем — пролила немного на рубашку. А он… ну, вы сами слышите.
Мужчина говорил без остановки, не давая женщине вставить ни слова. Она лишь всхлипывала в ответ, а он продолжал свою гневную речь так уверенно, будто был владельцем всего поезда. Похоже, окружающие чувствовали эту напускную важность и предпочитали не вмешиваться.
— Чего уставилась?! Исчезни отсюда! Ты мне всю поездку испортила! — орал мужчина.
Богдан шагнул вперед.
— Извините, гражданин, — произнёс он спокойно, но с твёрдостью в голосе. — Умерьте пыл. Перед вами пожилой человек. Она имеет такое же право находиться здесь, как и вы: билет у неё есть.
Мужчина по имени Орест обернулся с недоверием к дерзкому незнакомцу.
— Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь?! Один звонок — и ты забудешь про свою работу!
— Мне совершенно безразлично ваше положение в обществе, — холодно ответил Богдан. — Напоминаю: челюсти ломаются одинаково у всех людей вне зависимости от их статуса.
Орест хотел было продолжить спорить, но Богдан уже повернулся к старушке:
— Пройдёмте ко мне в купе. Поменяемся местами — вам будет спокойнее ехать там.
Старушка со слезами благодарности позволила себя проводить. Проводница Полина смотрела на Богдана с восхищением в глазах. Вернувшись через минуту со своим рюкзаком за плечами, он положил его на полку и для убедительности расстегнул ворот своей рубашки. Чиновник уже собрался снова наброситься словами ярости… но вдруг побледнел до мертвенной белизны и отшатнулся назад.
— Это… что это у вас?.. — прошептал он дрожащим голосом и указал пальцем на грудь Богдана.
Тот взглянул вниз на своё родимое пятно:
— Не волнуйтесь… Это просто родимое пятно. С рождения такое было… Никакой угрозы нет.
— Боже мой… — Орест буквально осел вниз: сначала сел тяжело на сиденье купе, а затем опустился прямо на колени перед ним.— Этого не может быть…
— С вами всё нормально? — нахмурился Богдан.
Мужчина молча расстегнул свою дорогую рубашку с пятном от чая… И чуть левее груди показалось точно такое же пятно: форма та же самая… размер… даже оттенок совпадал до мелочей…
— Я… я ехал именно в твой город… Искать тебя… Просить прощения… Я больше так не могу жить: каждую ночь слышу твой плач…
Богдан застыл как громом поражённый: земля словно ушла из-под ног; взгляд его метался между лицом мужчины и этим зловещим знаком судьбы – копией собственного пятна…
— Так это вы?.. Вы оставили меня у дверей детдома?
— Я подлец… трус… ничтожество! – рыдал Орест навзрыд.— Прости меня! Я понимаю: я не достоин даже просить об этом… Но я должен хотя бы попытаться! Потому что то было ещё не самое ужасное из того, что я совершил…
Сдерживая внутреннюю бурю отвращения и боли, Богдан помог ему подняться с пола и усадил обратно:
— Рассказывайте всё как есть. С самого начала…
Орест тяжело вздохнул:
— С твоей матерью Ганной мы встретились случайно… Тогда я был молодым карьеристом – мечтал жениться на дочери своего начальника ради продвижения вверх по службе… А Ганна была совсем другой – светлая душа: добрая такая… весёлая… красивая до невозможности… Между нами вспыхнули чувства – короткий роман… Потом она забеременела…
Он замолчал ненадолго прежде чем продолжить:
— Я испугался ответственности… сбежал как последний трус – сменил город… Но через три года она каким-то чудом нашла меня снова! Представляешь? Открываю дверь – а там она стоит бледная вся такая худая… И тебя держит за руку – маленького такого мальчика…
Голос Ореста сорвался:
— Она сказала тогда: болезнь серьёзная обнаружили у неё; предстоит сложное лечение; боится умереть одна… Просила только об одном – позаботиться о сыне…
[А через пару часов должна была вернуться моя новая]
