Воздух в комнате стал ледяным, пробирающим до самых костей.
Не раздумывая, Алексей схватил одеяло, укутал в него сына и поспешно покинул квартиру. Эту ночь они провели в машине, припаркованной на оживлённой улице неподалёку.
На следующее утро, пройдя через множество испытаний, Алексей сумел найти женщину по имени Дарина. По рассказам знакомых, она занималась вещами, которые не поддавались логическому объяснению. Она не называла себя ни экстрасенсом, ни ведьмой — Дарина говорила просто: «Я — чистильщик». Не говоря ни слова, она медленно обошла всю квартиру. В детской остановилась внезапно и замерла.
— Здесь что-то присутствует, — произнесла она тихо. — Оно древнее и вызывает отвращение. Оно не живёт здесь… оно наблюдает.
— За мной? — с трудом выговорил Алексей.
— Нет, — покачала головой женщина с выражением глубокой жалости в глазах. — Оно следило за ребёнком.
Из сумки она извлекла странный прибор, напоминающий компас с множеством стрелок. Когда она приблизила его к злополучному углу комнаты, одна из стрелок начала бешено вращаться: то замирала на мгновение, то снова приходила в движение. Затем Дарина зажгла несколько восковых свечей и расставила их по углам комнаты. Она запела что-то протяжное и старинное — слова были непонятны Алексею, стоявшему в дверях с Никитой на руках. Но он ясно ощущал: гнетущая тяжесть постепенно отступала.
В ту ночь Никита впервые за долгое время не подошёл к стене. Он возился с машинками на полу и даже рассмеялся от души, когда отец подбросил его вверх. Прошло несколько дней… затем недели. Угол оставался пустым и безмолвным. Солнечные лучи проникали ярче сквозь окна; воздух стал легче для дыхания; давящая тревога понемногу уходила из дома.
Однажды утром Алексей готовил завтрак на кухне: он кормил сына кусочками свежих блинчиков с вареньем. Никита смеялся заливисто; его щёки были перепачканы клубничным сиропом, а ладошки весело хлопали по столу. Глядя на него, Алексей чувствовал: впервые за долгое время в его измученном сердце зародилась надежда.
— Вкусно тебе? Папины блинчики нравятся? — спросил он с улыбкой.
Но малыш вдруг посерьёзнел. Его взгляд стал сосредоточенным; он вытянул пальчик в сторону коридора — туда, где находилась детская комната. Алексей застыл на месте; внутри всё похолодело от страха… но он лишь мягко взял маленькую ладонь сына в свою и крепко прижал к себе малыша. Никита спокойно положил голову ему на плечо; дыхание его было ровным и тихим.
Месяцы сменяли друг друга незаметно… В квартире царили тишина и умиротворение: больше не было ни стояний у стены ночью, ни шепота во тьме… никаких новых царапин на обоях или полу.
В день второго дня рождения Никиты Алексей поставил две свечи на праздничный торт. Он смотрел на сияющее лицо сына – ясные глаза светились радостью – и прошептал тихо:
— Я так и не понял до конца… что это было с нами тогда… Может быть – никогда уже не пойму… Но я знаю одно наверняка: теперь ты под защитой… И я всегда буду рядом…
Никита радостно захлопал ладошками перед тем как задуть свечи… А Алексей смотрел на него и дал себе твёрдое обещание – всегда прислушиваться не только к тому, что говорит его сын словами… но особенно к тому молчанию… которое может рассказать куда больше любого звука…
Потому что именно это безмолвие порой становится самым важным посланием из всех возможных…
